Заметив в воде какое-то движение, Мила присела на корточки и восхищенно выдохнула — в пруду друг за другом плавали по кругу две красивые ярко-красные рыбки. Их хвосты и плавники изящно двигались в унисон, напоминая колыхание шелка.

Повинуясь безотчетному порыву, Мила медленно опустила руку в самый центр крохотного водоема и ощутила пальцами легкую прохладу. Обе рыбки, не останавливаясь и не сбиваясь с ритма, приблизились к ее руке, сжимая круг. Мила улыбнулась. Ей казалось, она может чувствовать кожей касание их плавников.

В этот момент она вдруг услышала позади себя шорох листьев. Но Мила была так увлечена, наблюдая за рыбками, что просто проигнорировала эти тихие звуки. И лишь тогда, когда она поняла, что хруст листьев за ее спиной чередуется с короткими паузами, ей стало ясно — она слышит чьи-то шаги. Гадая, кто еще бродит в этом странном мире рыжей осени, где, как ей казалось, нет никого, кроме нее, Мила обернулась и… открыла глаза.

«Какой хороший сон», — подумала она.

У нее было необъяснимое желание вернуться туда — в эту рыжую осень из ее сна. Мила с сожалением вздохнула: «Жаль, что я проснулась».

Она опустила глаза — на подстилке рядом с ее кроватью лежал Шалопай и шевелил во сне ушами. Мила повернула голову — на соседней кровати мирно спала Белка. Мила уже хотела отвернуться, как ей вдруг показалось, что она видит что-то странное. Лицо Белки словно подернулось дымкой, а в пепельно-русых волосах, раскиданных по подушке, появился необычный предмет — только его и ничего больше в этот момент Мила видела отчетливо и ясно.

Это был округлый кусок янтаря. В золотисто-желтом, как мед, сгустке неподвижно застыла большая пчела. Казалось, на ее тонких крылышках играют солнечные лучи. Возможно, из-за этого у Милы возникло ощущение, что от янтаря с пчелой исходит тепло — почти осязаемое и приятное.

Гадая, откуда в Белкиных волосах взялся янтарь, да еще такой необычный, Мила не отрывала от нее немигающего взгляда, — как Белка вдруг пошевелилась во сне.

И тотчас все контуры обрели четкость, дымка, которой, казалось, только что было окутано лицо Белки, исчезла. Мила непроизвольно моргнула, а открыв глаза, обнаружила, что янтаря в Белкиных волосах больше нет.

«Видение Аримаспу?» — озадаченно спросила себя Мила.

Она привыкла, что ее видения обычно довольно мрачные. Однако янтарь с пчелой выглядел настолько умиротворяюще, настолько… нормально, что Мила сразу и не вспомнила о своем Северном Оке. Однако теперь она окончательно осознала, что у нее только что было очередное видение. Странное и непривычное по сравнению с тем, что показывало ей Северное Око раньше, но все же… Это действительно было видение Аримаспу.

— Ты чего? — раздался вдруг Белкин голос.

Задумавшись, Мила даже не заметила, что Белка проснулась и открыла глаза. Наверное, спросонья ей казалось очень странным, что Мила так пристально смотрит на нее, когда она спит.

— А, прости, ничего, — ответила Мила, решив, что подумает о своем видении позже. — Не обращай внимания.

Сразу после завтрака она направилась в читальный зал Львиного зева, где в такую рань еще никого не было — меченосцы принимались за уроки не раньше полудня. Поставив на один из столов стакан с водой, который она специально принесла из столовой, Мила села напротив и начала практиковаться в чарах замораживания. Ей нужно было превратить воду в лед. До сих пор все, что у нее получалось, — это создать ледяную корку на поверхности воды. Чары были не сложными, и Альбина искренне недоумевала, почему Мила не может с ними справиться. К сожалению, Мила и сама не могла этого объяснить.

Она билась над этими чарами около двух часов, но результат был все тот же. В районе полудня в читальный зал пришел Яшка Берман. Некоторое время Мила слышала, как он ходит между стеллажами. Появился он с внушительной стопкой книг и, заняв один из столов, принялся что-то писать на длинном листе пергамента — судя по всему, реферат по истории магии. От изучения этого предмета в Старшем Думе Мила отказалась — ее больше интересовала практическая магия. Не обращая внимания на Бермана, она возобновила свои попытки заморозить воду в стакане.

Прошел еще час, но сколько бы Мила ни повторяла заклинание «Крио стабилис», сколько бы ни вспыхивал малиновым светом ее карбункул, прогресса видно не было. Яшка стал все чаще отвлекаться от своего реферата, проявляя интерес к стараниям Милы. Замечая боковым зрением его взгляды, она пыталась не отвлекаться.

— Мила… — не выдержал наконец Берман. — У тебя проблемы?

Она вздохнула.

— Да. Не получается заморозить воду.

— Странно, — сказал Берман. — Чары простые, даже у меня с ними трудностей не было.

Мила нахмурилась: ну вот, даже Яшка это заметил.

— Может быть, тебе лучше попробовать в другой раз? — предложил он, видимо, проникнувшись сочувствием к бесплодным усилиям Милы.

«В другой раз? — спросила себя она. — Сдаться?»

У нее в голове прозвучал голос Лютова: «Ты слабачка».

И сразу же возникло перед глазами его презрительно-надменное лицо в тот момент, когда он произнес то же самое на уроке антропософии, но уже беззвучно, одними губами.