Шрифт:
Впрочем, она недолго держала на сердце обиду. Вечером они с Андрюшей мирно гуляли по пляжу, а через несколько лет благополучно поженились.
В августе погостить к младороссам приехал Великий князь Дмитрий Павлович. Он провел с нами пару дней, ел неприхотливую нашу еду, страстно болел на волейбольных состязаниях, а в последний вечер после бесконечных приставаний и просьб рассказал, как они с Феликсом Юсуповым и доктором Пуришкевичем убивали Распутина. Рассказывал скупо, хмурил красиво очерченные брови. Кончил, болезненно сморщился, несколько минут в полной тишине смотрел в землю и вдруг поднялся и ушел в специально отведенную ему палатку.
Мне потом несколько ночей подряд снился отравленный, но все еще живой и страшный Распутин. В него стреляли, он падал, поднимался и шел на меня. В него снова стреляли, он снова падал, поднимался и никак не хотел окончательно умирать.
15
У Спасских. — «Княгиня плачут». — Похищение Миллера. — Бетти. — В Альпах. — Слухи о войне. — В Париже все спокойно
События предвоенных лет в моей памяти перепутались. Жизнь была слишком однообразна, и никакие, даже самые веселые, поездки к морю не нарушали ее монотонного течения. Вот разве что тридцать шестой год запомнился из-за Петиной свадьбы и Марининого неожиданного замужества. Она вышла за француза и уехала в Алжир, где муж ее работал по контракту в большой строительной корпорации.
В том же году Сережа устроился поваром в пансион отца Спасского. Был такой довольно известный в эмиграции священник. Пансионом заправляла его жена Тамара. Жили в нем и кормились разные люди, в основном состарившаяся знать. Ну, и, конечно же, не обходилось без курьезов.
Жила в пансионе княгиня В***. Дряхлая старушенция и слышать не желала о произошедшем в России перевороте. За ней ходила горничная, прикатившая в эмиграцию за госпожой. Единственный взрослый сын княгини жил бедно, шоферил и пытался сделать все возможное, чтобы не нарушать покоя матушки.
И вот заказывает однажды княгиня на обед пюре с курицей. Чего проще! Сварил Сережа симпатичную курочку, отрезал от нее толстенькую ножку, намял картошечки с маслом и отправил наверх в комнату княгини. Через минуту возвращается горничная и объявляет:
— Княгиня не кушают, плачут. Не так приготовлено.
— А как надо?
— Не сказывают.
Сережа подумал, покрутил тарелку, нарезал курицу кусочками, подогрел и вспушил пюре.
Снова бежит горничная:
— Княгиня не кушают, плачут.
Что ты будешь делать! И ведь, главное, как ее иначе приготовить, отварную курицу с пюре? А упрямая старуха грозится в рот ни крошки не брать, пока не приготовят, как положено. Пришлось вызвать сына. Приехал князь, злой, как черт.
— Опять матушка колобродит!
Встали оба над тарелкой с остывшей курицей, смотрели, смотрели, князь развел руками.
— Ей-богу, не знаю, какого рожна ей нужно!
Отправился к матушке, стал упрашивать отведать пюре с курицей или хотя бы намекнуть, как она хочет, чтобы ей приготовили. С соусом, прижарить или еще как. Но добился князь одного: княгиня потребовала, чтобы он немедленно вез ее в Россию, раз в Париже так бессовестно с нею обращаются.
Возвратился князь в кухню, долго мерил ее длинными породистыми ногами, и вдруг его осенило. Хлопнул себя по лбу, побежал звонить бывшему дворецкому княгини. Тут все и выяснилось.
Курицу полагалось трижды пропустить через мясорубку. Полученный фарш растереть в ступке, а уж потом все смешать с обыкновенным пюре.
Это было незамедлительно исполнено, княгиня с удовольствием откушали, успокоенный сын отправился ловить пассажиров, а это «не кушают, плачут» у Сережи прижилось. Я раз приболела, потеряла аппетит, не хотелось ни супу, ни приготовленного специально для меня винегрета, так он извел прямо. Бегал по комнате с тарелкой, торкался во все углы и причитал с дурашливым видом:
— Ох, божечки мои, что делать! Княгиня не кушают, плачут! Плачут княгиня и не кушают! Божечки мои, ох, ох, ох!
Пришлось есть.
В тридцать седьмом году Спасские прогорели, Сережа остался без работы.
Все томились, настроение было подавленное, даже притихшая и смирившаяся мама и та вскричала однажды:
— Господи, хоть бы случилось что! Хоть потоп, хоть землетрясение!
— В Париже не бывает землетрясений, — рассеянно отозвался Саша, не отрываясь от газеты, — а потоп для чего понадобился?
— Надоело так жить. Без сюжета.
— Вон, Миллера [41] украли, чем не сюжет?
Да, это был таинственный и трагический сюжет. Тридцать седьмой год ознаменовался для эмиграции новым загадочным исчезновением главы Российского общевоинского союза. Только теперь это был семидесятилетний генерал Миллер. Как и его предшественник, генерал Кутепов, он не вернулся домой, его искали и не нашли. Но, написанный рукой Миллера, остался на столе клочок бумаги. Из него следовало, что местонахождение главы РОВС известно некому Скоблину, одному из заметных деятелей Общевоинского союза. Скоблина призвали к ответу, он обещал прояснить ситуацию — и тоже бесследно исчез. Тогда французские власти арестовали жену Скоблина — знаменитую Плевицкую. В таинственной истории тогда не разобрались.
41
В наши дни история похищения Е. К. Миллера, сменившего на посту главы РОВС похищенного ранее А. П. Кутепова, также не является тайной, хотя и здесь имеется еще немало белых пятен, поскольку раскрыты не все секретные материалы. В деле похищения Миллера были замешены Н. В. Скоблин, двойной агент, работавший как на советскую, так и на германскую разведки, и его жена Надежда Плевицкая, известная исполнительница русских романсов, сужденная французской фемидой за соучастие. При этом никаких доказательств ее вины французское правосудие не предъявило. Н. В. Плевицкая умерла в 1940 в тюрьме города Ренн. Е. К. Миллер был доставлен в Москву и расстрелян. Более подробные материалы об этой истории можно найти в книге Вячеслава Костикова «Не будем проклинать изгнанье». М. 1990 г.