Мы с Оливией подошли к большому открытому окну и сели на подоконник. Она закурила. Я молча смотрела на нее:

– Оливия, не кури, тебе не идет.

– Ох, Мария, ты прямо как мама!
– она меня передразнила закатив глаза: 'Оливия, не кури, тебе не идет!'. Лучше говори, чего звонила.

Я не знала как ответить.

– Я переживала за тебя. Вот и звонила.

– А ты не переживай! У меня все ок! Вот деньги бы не помешали. Ты мне не одолжишь?

Я покачала головой:

– У меня ничего нет. А зарплату еще не дали.

Оливия затянувшись сигаретой, смотрела на меня как на полную кретинку:

– Смотрю на тебя и думаю, правда дура или только притворяешься.

– Не понимаю, о чем ты?

Она опять изобразила меня противным голосом:

– 'Не понимаю, о чем ты!'. А я все о том, что ты живешь у одного из самых крутых мужиков в городе и пытаешься мне втереть что у тебя денег нет.

Я начала оправдываться и от этого злилась:

– У меня и вправду ничего нет. То что он дал, я все отдала маме. Ты думаешь, я к нему как в банк хожу!

Она покачала головой и выбросила в окно сигарету:

– Мария! Ты для него очередная игрушка, которая рано или поздно наскучит ему. Поэтому пользуйся положением пока можешь. Дои его как корову, которая бьется в конвульсиях и не факт, что доживет до завтра.

– Я не могу так, - покачала головой я.
– Он столько для нас сделал.

Оливия обняла меня:

– Мария, что он сделал? Изнасиловал меня? Ты про это? Ну дал он тебе деньги. Понимаешь, это для нас огромная сумма. А для него копейки. Он больше на скачках проигрывает. Разве ты не понимаешь, что этот пресышенный сукин-сын просто играет тобой как с новой игрушкой? А когда он распотрашит тебя и изучит все твои внутренности, ты ему надоешь, он выкинет тебя на улицу и не вспомнит, что ты есть на свете.

Я сказала тихо:

– Он так не сделает!

Оливия пристально вгляделась в мое лицо:

– Только не говори, что ты в него влюбилась? Да?

Я молчала, но чувствовала, что краснею.

– Боже! Мария, ты в своем уме! Ты разве не понимаешь, с кем ты связалась? Это как огонь. Сегодня он тебя греет и кормит, а завтра сожжет твое жилье и отнимет у тебя все! Огонь нельзя любить!

Она поцеловала меня в висок и быстрой походкой пошла по коридору. Я испытывая сложные чувства смотрела ей в след. Ее каблучки звонко стучали, а сама Оливия что-то напевала. Как же я завидовала ее способности от всего отключаться!

Я хотела идти к заведующему, но вспомнила про отца, поэтому вернулась в палату. Он читал газету, направив ее на солнечные лучи, которые пробивались в окно.

Я подошла и села напротив:

– Папа, как ты себя чувствуешь?

Он отложил газету и устало посмотрел на меня:

– Ничего дочка! Только вот с непривычки спать не могу. Матери дома нет, тебя тоже. Оливия приходит поздно. Вот я как старый дурак и таращу глаза в телевизор до утра.

Я заметила, что его лицо как-то осунулось, возле одного глаза стала заметна синяя вена, которая сделал щеку как-будто испачканной чем-то.

– Папа, - терпеливо начала я.
– Ты зря упрямишься! Тебе нужно пройти обследование и лечение, если это необходимо! Каждый день дорог!

Он покачал головой:

– Не могу я дочка! И не терзай себя. Я хорошо пожил, но меня не сможет вылечить ни один врач.

– Ты хотя бы попытайся!
– заплакала я.

Он улыбнулся и погладил мня по голове:

– Сейчас тебе трудно понять мое решение, но когда-нибудь, ты поймешь его и согласишься, что это было правильно!

– Никогда!
– почти закричала я.
– Никогда я не пойму того, что ты добровольно обрекаешь себя на смерть, в то время как ты так нужен маме и нам! Как мы без тебя!

Он сел рядом и обнял меня, я прижалась лицом к его груди и рыдала, рыдала, рыдала. Отец гладил мои волосы и что-то тихо нашептывал мне. А я все никак не могла успокоиться. Мне было непонятно почему он упрямится, а также страшно, что своим упрямством он посылает себя на верную смерть. А я ничего не могу с этим поделать.

Наконец, когда я выплакала казалось бы всю жидкость, которая была во мне, я подняла лицо и посмотрела на него. Он мне улыбнулся:

– Душ сегодня можно не принимать!

Я засмеялась и легонько ткнула его кулачком:

– Ты невозможен!

Затем пошла в ванную комнату и умылась. Когда я зашла, отец снова читал газету, подойдя к нему я чмокнула его в щеку:

– Мне нужно зайти к заведующему.

– Иди, конечно! Он хороший парень.

– Ты о чем?

– Я видел, как он смотрел на тебя! Ты ему нравишься!

– Господи, папа! Что ты такое говоришь, он меня второй раз видит. Я сомневаюсь, что он вообще смотрел бы на меня, если бы не деньги, которые мы платим за лечение.