Шрифт:
Незнакомый голос продолжал: «Мы провели очень серьезные переговоры с руководством фракции, говорили и с теми, кто у вас отвечает за этот сектор законодательства. По общим вопросам мы, кажется, нашли понимание, но когда дело доходит до конкретного разговора, сразу начинает бить какой-то идеологический водопад. У нас полное ощущение, что против нас играют наши оппоненты и ваше руководство торгуется и с нами, и с ними. Именно поэтому мы решили обратиться к вам с такой маленькой просьбой».
«Мы ведь не против компромисса, но в том виде, в котором вы представили проект, мы не можем за него голосовать. Фракция предлагает еще до первого чтения создать согласительную комиссию». — Координатор фракции, казалось, стоял на своем.
«То же самое мне говорил и Зюганов! — Незнакомец хмыкнул. — Как вы не понимаете, пока согласительная комиссия будет заседать, пока то да сё, Ельцин подпишет указ и премьер-министром станет Чубайс [83] . Уже сейчас его люди и Институт экономики переходного периода во главе с Гайдаром готовят очень серьезные предложения и по секвестру бюджета, и по финансовой политике, и по налогам, и конечно же по внебюджетным фондам [84] . В итоге проиграют все: и мы, и руководство вашей партии. А если закон уже пройдет хотя бы первое чтение, будет гораздо проще»
83
В начале зимы 1996 года в Государственной думе и правительстве большой популярностью пользовались слухи о том, что Борис Ельцин отправит в отставку правительство Виктора Черномырдина и назначит премьер-министром Анатолия Чубайса, а если Дума откажется утвердить его, то президент распустит нижнюю палату парламента. То, что под этими слухами была определенная почва, подтвердилось в марте 1997 года, когда Чубайса назначили первым вице-премьером правительства.
84
Институт экономики переходного периода во главе с Егором Гайдаром с середины 90-х годов выполнял функцию «мозгового центра» правительственных либералов. ИЭПП участвовал в разработке предложений по коррекции экономической политики государства, с которыми весной 1997 года выступил первый вице-премьер Чубайс.
«Мы не утвердим Чубайса премьером», — поспешно сказал координатор.
«Значит, вас распустят, назначат новые выборы, а парни „Железного дровосека“ развернутся на полную катушку, — закончил фразу незнакомый голос. — Смотрите, что я вам предлагаю: вы даете команду во время заседания голосовать не „против“, а „за“. Мы позаботимся о том, чтобы проект стоял в нужное время, когда никого из тех, кого стоит опасаться во время голосования, в зале не будет. Вы дадите нужный знак…»
«Скандал будет чудовищный, — ответил координатор, — я разом угроблю свою политическую карьеру».
«А она у вас есть? — насмешливо спросил незнакомец. — Всё надеетесь, что Геннадий Андреевич на белом коне въедет в Кремль?»
Никита Петрович был атеистом, но в этот момент он был готов вознести любую молитву, только бы услышать, как координатор фракции произносит короткое слово «вон».
Две минуты в комнате молчали. Потом оторопевший Огоньков услышал, как координатор медленно произнес: «Ну что ж, давайте обсудим детали». Огоньков невольно сделал шаг назад и услышал, как незнакомый голос умиротворенно произнес: «Слышу слова делового человека. Можно я у вас покурю?»
«Конечно, — ответил координатор, — я только окно приоткрою».
«Тогда будет сквозняк, — сказал незнакомец, — дверь-то приоткрыта». Огоньков опрометью бросился из коридора и, забыв о первоначальной надобности, отправился в свой кабинет, рассчитывая застать шефа на месте.
«Николай Васильевич, мне кажется, вам надо спешно выходить на Зюганова, требовать созыва президиума ЦК, совета фракции», — начал было снова Никита Петрович.
«Никита, не шуми. — Николай Васильевич сделал шаг вперед и, глядя Огонькову в глаза, продолжил: — Я посоветуюсь с товарищами, обсудим, так дело не останется». И потом, подумав, добавил: «Вообще молодец, вот что такое настоящая партийная бдительность». Никита Петрович улыбнулся, а депутат добавил: «Ты, смотри, двери в кабинет поплотнее закрывай, а то враг-то не дремлет, может, у нас там в коридоре твой Дымов шастает, наши партийные секреты выведывает».
Раз в год Никита Петрович Огоньков непременно болел ангиной. Избежать этого было невозможно, и он давно уже смирился с тем, что минимум на неделю выпадает из жизни. На этот раз хворь упала на те дни, когда должен был рассматриваться злополучный проект бюджета того самого фонда. СМИ Огоньков не доверял патологически, поэтому зазвал к себе в гости Дымова, который и без того рвался навестить заболевшего приятеля. С друга-демократа Огоньков взял слово подробно рассказать о том, что происходило в Думе.
Никита Петрович не стал посвящать Дымова в историю с координатором фракции: Дмитрий Михайлович был, как ни крути, идеологическим противником.
Огоньков вообще никому больше не рассказывал о случившемся.
Он знал, что на следующий же день Николай Васильевич с утра отправился на девятый этаж старого здания в штаб фракции [85] и просидел там почти до вечера. А вернувшись, сказал, что все будет хорошо. Выведывать подробности Огоньков не стал, почувствовав, что депутат ничего больше рассказывать не будет.
85
Левое крыло девятого этажа старого здания с января 1996 года занимало руководство фракции КПРФ, именно там находились кабинеты Геннадия Зюганова и его первого заместителя Валентина Купцова.
Прошло два заседания фракции — вопрос о координаторе не поднимался. Законопроект был включен в повестку дня одного из пленарных заседаний, но рассмотреть его не успели, перенесли на следующее.
И тут Огоньков заболел.
Дымов явился ровно в семь и с порога, едва убедившись, что друг пошел на поправку, начал изобличать двуличие коммунистов: «Ваши — в своем репертуаре: сначала поругаются, поклянутся в том, что никогда не проголосуют за предложения антинародного режима, а потом — будьте любезны».