Шрифт:
– Элеоноэриэния.
– Надо же, он был первым, кто выговорил её имя без запинки!
– Я могу унижать тебя всю ночь. Я знаю много разных способов причинять боль, даже не прикасаясь к жертве. Ты хочешь ознакомиться с каждым?
– Нет!
– она почти закричала, но под немигающим взглядом холодных глаз осеклась и прошептала.
– Нет.
– Тогда расскажи мне, кто научил тебя избавиться от остальных претенденток.
– Я не могу.
Он вопросительно вскинул бровь.
– Я скована заклинанием, - и бедняга заплакала ещё горше, так как поняла, что ему на это наплевать.
– Это печально, - вздохнул демон и приказал.
– Встань.
Она поднялась. Он опустился в кресло, напротив.
– Я не смогу сказать ни слова...
– жалко прошептала несчастная.
Амон задумался.
Заклинание - это серьезный аргумент. Хотя...
– Подойди.
Она шагнула на подгибающихся ногах. Обычно Квардинг не пугал людей. В его мире это было не нужно. Они и так боялись. Но сегодняшний случай был исключением... Предводитель воинства Ада положил ладони на голые девичьи бедра и задумчиво спросил:
– Сколько мужиков тебя здесь уже отымели?
Он физически почувствовал, как рванулась, зашлась в ней криком гордость, которая есть у каждого человека. Точнее была. До проклятия.
– Сколько?
– Девять, - еле слышно прозвучало в ответ.
– Девять...
– задумчиво повторил палач.
– Девять...
Горячие пальцы скользнули по плоскому животу. Девушка даже дышала через раз.
– А ведь могло быть и девяносто... Ты не хочешь увеличить счет?
– Нет.
– Ну ещё бы... Значит, говоришь, скована заклинанием...
– он откинулся в кресле.
Её напряжение достигло пика. Он почувствовал этот момент. Легким усилием надавил на обнаженные бедра, ставя жертву на колени перед собой. Она окаменела, глядя мучителю куда-то в солнечное сплетение. Тяжелая ладонь легла на затылок, заставляя наклониться. Парализованная ужасом Лириния подчинилась и в тот миг, когда напряжение её воли достигло наивысшего предела, господин тихо сказал:
– Десять - число гораздо более приятное.
Последняя капля упала в переполненную до краев чашу. Рабыня взвилась с колен. Демон позволил ей вырваться, а потом прыгнул и схватил за шею, дернул к себе. Она рвалась, билась, колотила его, царапала, он не предпринимал ни малейших усилий, чтобы перехватить руки. Посмотрел ей в переносицу, и разбуянившаяся претендентка сразу затихла. Бездна рванулась прочь, заполняя душу. Остатки воли некогда, наверное, гордой и смелой женщины рушились под свирепым натиском Зверя, который был отпущен на свободу.
Хозяин встряхнул невольницу за плечи. Она безвольно дернулась. Человек исчез. Черное жуткое чудовище, с рассыпавшимися по плечам черными волосами рвало её душу на части. Несчастная зашлась в беззвучном крике, захлебываясь Пустотой, а Бездна, которую щедро отдавал беспощадный монстр, жадно поглощала рассудок той, кого звали красивым, но трудно произносимым именем - Элеоноэриэния.
Бездну нельзя наполнить, но в неё можно упасть. Амон стремительно несся куда-то сквозь мешанину воспоминаний, никогда ему не принадлежавших. Чужая жизнь пронеслась перед его глазами за доли секунды, мысли, переживания, чувства, сны. Палач захлебывался, и падал в Пропасть вместе со свой жертвой. Он уже думал, что канет навеки, но последние воспоминания светловолосой интриганки вспыхнули в голове во всех подробностях. И ярость, свирепая нечеловеческая ярость переполнила его. Та самая ярость, которая помогла Лиринии вырваться, когда демон её унижал, сейчас помогла вырваться демону.
Комната кружилась перед глазами, с удивлением Амон увидел, что огонь в камине давно погас, и угли уже покрылись слоем золы. В окно заглядывали сиреневые краски рассвета. Девушка лежала без сознания на полу, глаза закатились, лицо восковое, губы посинели. Но она дышала и была жива. А на теле ни одной царапины. Квардинг с трудом сел. Что он сделал? Бешенство и инстинкты вынесли его какими-то неведомыми путями, вот только бы понять - куда.
И чем теперь придется расплачиваться? Годами жизни, веками? Что он вообще сделал? Сломал волю свободного человека, накачал его Проклятием, своим проклятием, проклятием демона - невозможностью чувствовать, и что-то не выдержало под этим жестоким натиском. Что-то не выдержало, и рухнули все защиты и заклинания. Зато теперь известно имя заговорщика...
– Мой квардинг...
– в приоткрытую дверь нерешительно заглянул Тирэн и тут же рванулся, не дожидаясь разрешения войти.
– Что с тобой? Ты серого цвета!
Амон медленно перевел взгляд на свои руки. Раньше антрацитово-черные теперь они стали цвета потемневшего серебра.
– Ничего.
– Она что-нибудь сказала?
– озабоченно спросил сотник.
– Нет. На неё наложено заклинание.
– Но она жива.
– Да.
– Что ты сделал?
– Я вышел из себя.