— О, у него их нет. — Муйрин посмотрела удивлённым взглядом, и Кейтлин зарделась. — Я уверена, что если бы они у него были, бабуля бы обязательно сказала. — Она протянула служанке несколько шпилек. — Если ты поможешь мне с волосами, я постараюсь перехватить МакЛина до того, как остальные спустятся к ужину.

Вид у Муйрин был такой, как будто ей было, что добавить, но она занялась шпильками и стала закручивать волосы Кейтлин в элегантное нагромождение завитков. Буквально через минуту она отступила на шаг и сказала довольным тоном:

— Вот так, мисс.

— Спасибо тебе, Муйрин. Просто великолепно! — Обманчиво простая причёска, обрамлявшая лицо Кейтлин каскадом локонов, делала её глаза намного больше обычного. — Я бы так никогда не сумела.

— Не каждая женщина может похвастаться такими милыми кудряшками.

— Не у каждой женщины есть такая служанка, как ты, вот в чём разница, — Кейтлин встала и порывисто сжала Муйрин в объятиях.

Муйрин вся порозовела:

— Спасибо вам, мисс!

Кейтлин широко улыбнулась и, быстро попрощавшись, заспешила вниз по лестнице вслед своим мыслям, уже летевшим к МакЛину. Просто поговорю без обиняков и буду держать себя в руках. Но если это ей не удастся, властный лэрд выведет её из себя, и тогда она ничего не выведает о его намерениях. А если он снова её поцелует так же, как сделал это сегодня днём…

Она резко остановилась перед библиотекой и прижала руку к груди, где гулко билось сердце. Она весь вечер не позволяла себе даже думать об этих крепких объятиях, опасаясь, что её остроглазая служанка сразу заметит, как повлиял на неё этот поцелуй. А он повлиял, да ещё как. Даже теперь, при одной только мысли об этом, — о том, как он сгрёб её в охапку и держал на весу, прижав всем телом к себе, как его жёсткие губы ловили её, как его руки…

Она прерывисто вздохнула. На этот раз между мной и МакЛином мне следует держать дистанцию! И в то же время её более импульсивная половина нашёптывала ей в другое ухо: ах, только представь, если бы он тебя опять вот так поцеловал!

Но она была твёрда в своём намерении больше никогда не слушать эту свою половину, особенно когда дело касалось Александра МакЛина. Она быстро окинула себя взглядом в одном из длинных зеркал, дёрнула за кремовый бант и вошла в открытые двери библиотеки.

Комната была пуста. Разочарованная, она прошла по толстому ковру, прислушиваясь к звукам чьих — то спускающихся по лестнице шагов. Проходя мимо широкого дубового стола, она приостановилась, чтобы взять лежавшую там раскрытую книжку. Это были переводы историй о Короле Артуре и его двоюродном брате Килхухе, а она знала, что её папа получал от них огромное удовольствие. Во многих смыслах он был даже большим романтиком, чем мама.

Она положила книжку обратно на стол и направилась к высоким дверям веранды, тянущейся вдоль одной стены комнаты; луна освещала последние задержавшиеся грозовые тучи, разбросанные по тёмному небу.

Чем больше она проводила времени рядом с МакЛином, тем больше понимала, как мало она о нём знала. Время, проведённое вместе с ним в Лондоне, только обозначило первые намётки того, каким сложным человеком он был. Стоило ей решить, что она раскусила его, как он преподносил ей сюрприз. Вот и сегодня — он спас её от её же глупой гордыни, поймав несущуюся лошадь.

Та ситуация могла закончиться очень плохо, не среагируй он так быстро. Хоть она и не показала ему, на самом деле она очень испугалась. Кейтлин скрестила руки на груди и прислонилась к одной из дверей веранды, плечом к гладкой прохладе стекла.

Если она не остережётся, её гордыня её же и убьёт. Ей до боли трудно признаться, что она ничего не может поделать, особенно когда кто — то смотрит так, будто именно этого от неё и ожидали. Каким — то образом МакЛин это раскусил и использовал против неё, когда смотрел на неё так, будто всё, что она ни произносит, — чистая ложь.

Он спровоцировал её взять у грума непокорную лошадь, и она позволила ему это сделать. Она чуть не поплатилась из — за такой ерунды. Кейтлин вздохнула и потёрла свои ягодицы…

— Ну что, отбили себе задницу? — спросил низкий довольный голос.

Она поспешно убрала руку и повернулась к МакЛину.

Он стоял в дверном проёме, одетый для вечера во всё чёрное, разбавленное только белоснежным, туго завязанным галстуком, закреплённым с помощью ослепительно красивой изумрудной булавки. Этот изумруд удивил её ещё в первый раз, когда она его увидела, ибо она и представить не могла, что он будет одеваться с такой нарочитой роскошью. Но ему это очень шло и только подчеркивало холодную зелень его глаз.

Он по — волчьи оскалился:

— Быть может, эта страдающая нижняя часть научит вас не быть такой безрассудной в будущем, — его пристальный суровый взгляд прошёлся по ней, задержавшись на платье, прежде чем подняться к лицу.

Она не хотела, чтобы он заметил трепет, прошедший через весь позвоночник, поэтому крепко сжала кулаки:

— Милорд, рада вас видеть. Я надеялась, что вы появитесь здесь.

— Чтобы поведать мне о ноющей от боли заднице?

— Я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать мои травмы.