Шрифт:
Зря она смеялась, конечно. Тем более – сидя на подоконнике. Его судили по законам той страны. Больше о нем никто никогда ничего не слышал.
Хорошее место люди обедают, только обедают
Вечером приехал в маленький среднерусский город на конференцию. Неплохо бы поужинать. В гостинице ресторан огромный и совсем пустой: неуютно. Портье советует пойти в хорошее место, в самое лучшее место в городе. Звучное французское название.
Пришел туда. Подвал. Всякие картинки на стенах. Обширное меню. Вежливые официанты. И опять ни одного посетителя.
Сел, заказал поесть, жду. Передо мной эстрада небольшая. Нечто клавишное на тонких ножках, микрофон на стойке.
Вдруг сзади, слышу, два человека за стол усаживаются. Я спиной к входу сидел и не заметил, как они вошли, и тем более не рассмотрел. Оборачиваться неудобно. Двое мужчин, по голосам судя.
Один из них могучим сдавленным басом говорит:
– Дядя Коля, вы меня только простите. Вы извините, дядя Коля.
А другой скрипуче отвечает:
– Бог тебя простит. А я вот еще не решил.
Тут официанты начали бегать и что-то им на стол таскать. Мне тоже принесли заказ. Вышли певица и аккомпаниатор и врезали во всю мочь. Певица поет, глаза закатывает. А когда она дыхание переводит, я слышу сзади такой вот диалог:
– Дядя Коля, вы мне дайте шанс, пожалуйста…
– Я еще не решил.
– Ну, последний раз…
– Не решил я еще, понял ты?
Хорошая такая беседа.
А я, как назло, назаказывал себе кучу всего. Салат, сто грамм, холодечики-огуречики, форель на горячее… Чай с пирогом. Сижу, едва жую. Минут сорок проходит, наверное.
Но вот сзади громко отодвинулся один стул, робко и тихо – другой.
Я не удержался, повернулся.
– Дядя Коля, – умоляет двухметровый парень в шелковом костюме, в тяжеленных золотых часах, – ну, пожалуйста…
А худенький старичок в железнодорожном мундире цедит сквозь зубы:
– Я еще не решил…Когда они ушли, певица опять что-то запела-заорала, запрокидывая голову и взмахивая рукой. Я спросил официанта, нельзя ли прекратить концерт. Поскольку посетитель я один, а мне не надо. Официант что-то шепнул певице. Она подошла ко мне:
– Вы настаиваете, чтобы я не пела ?
Я кивнул. Она фыркнула и ушла.На последней странице меню был прейскурант на бой посуды и прочего.
От пепельницы (30 руб.), до стола (2000 руб.), люстры (2500 руб.) и окна (3000 руб.)
Хотел что-нибудь кокнуть рублей на сто, но потом раздумал.Судьба демократии на желтый свет
Одна моя знакомая политическая журналистка и вообще деятельница оппозиции, стояла на улице и ловила такси.
Вдруг рядом с ней остановился роскошный автомобиль. Она была женщина немолодая и, прямо скажем, не фотомодель. Поэтому она не обратила внимания и продолжала голосовать. Но водитель, приятный мужчина средних лет, открыл дверцу и сказал:
– Садитесь, пожалуйста! – и назвал ее по имени-отчеству. И даже прибавил фамилию, чтоб не было никаких сомнений.
Она села. Он спросил, куда ей ехать. Сказал, что давний ее поклонник, читает ее в газетах, смотрит по телевизору, слушает по радио. И совершенно бесплатно отвезет ее по нужному адресу, потому что у него как раз есть свободное время.
Едут, разговаривают. Она спрашивает:
– А вы, наверное, бизнесмен?
– Нет.
– Ну, тогда, наверное, топ-менеджер?
– Нет.
Она женщина смелая и говорит со смехом:
– Неужели коррумпированный чиновник?
– Представьте себе, тоже нет, – смеется он в ответ.
– Никогда не поверю, что просто шофер большого начальника!
– Правильно не поверите, – говорит он. – Это моя машина. Я сам себе начальник.
– Не хотите отвечать – не надо, – говорит она. – Извините за настырность.
– Отчего же, – говорит он. – Я своей работы не стесняюсь. Я, как бы вам сказать, арбитр. Держу небольшой такой неформальный арбитраж. Проще говоря, разводящий .
– В каком смысле?
– Да в простом. Развожу ребят. Понимаете, в ходе нашей работы кто-то кому-то непременно лапку отдавит. Или дорожку перейдет. Или раньше времени ложку в котел запустит. Или вообще, страшно сказать, неправду скажет товарищу и другу. Вот. И чтобы не было лишних нервов и расходов, ребята идут ко мне. Со своими обидами. Я внимательно всех выслушиваю, а потом выношу решение. Вот тебе надо чуток подвинуться. А ты должен столько-то денег отдать. А ты просто извинись и больше так не делай.
– Да, да, я поняла! – она действительно все поняла. – И они слушаются?
– Обязательно, – говорит он. – Потому что я правильно развожу. Ни в чью пользу, а как надо, как по-честному. Так развожу, что все довольны. И платят мне за это некоторый гонорар.
– Послушайте! – воскликнула моя знакомая. – А вы не можете развести наших демократов? Чтоб они прекратили грызню! Чтоб кончились эти взаимные оскорбления, предательства и подножки! Чтобы они наконец научились сотрудничать! И создали бы всероссийскую единую демократическую оппозицию! Можете?
– Могу, конечно, – сказал он. – Но это будет довольно дорого. У ваших демократов не хватит денег.
Эдик Царёв в соседнем маленьком городке
Одна молодая беременная женщина пошла на рынок, и там к ней пристала цыганка. Посмотрела ее руку и прямо закричала: «У тебя родится сын, он отца своего убьет, а дальше вообще говорить страшно!»
Женщина мужу ничего не сказала. Но когда у нее родился ребенок, тут же оформила отказ, тем более что была объективная причина: пяточки кривые, возможный признак тяжелой генетической патологии. Она мужу объяснила: врачи сказали, что такие дети до двух лет обычно не доживают; горе, конечно, но лучше уж сразу.