Эта схема представляет собой классический Путь Возвращения, изображаемый в виде змеи, обвившейся вокруг ствола Древа (см. ил. 9-11).Например, ил. 4, изображающая так называемый «Таинственный Фонтан у подножья Старого Дуба», ассоциируется с буквой mayи образом «Мир» в картах Таро, связывающим паломничество и Царство, сефираМалкут с основополагающей символикой собора Нотр-Дам в Париже, с геральдикой легенд о Граале и с философской росой в сефираЙесод. Заполнив основные ветви Древа этими символами, получаем основополагающий алхимический процесс творения.

Имея представленную на ил. 26 схему сефирот,дополненную понятием Даат, или гнозис бездны, и обратившись к Древу, показанному на ил. 32, образу Избиения Невинных из Сен-Шапель, надо признать, что он вполне уместен как отражение Малкут, если вспомнить, какая участь постигла всевозможные гностические течения на Западе в эпоху Средневековья. Фулканелли предлагает нам четкий и ясный образ всех тридцати двух компонентов классической символологии Эц-Хаим (см. ил. 9.12).Возвращаясь к теме миров, можно сказать, что этот второй уровень представляет собой архетипический план Бриах, или Мир Идей. Фулканелли демонстрирует это, приводя на этом уровне почти полное изложение идеи Древа. Разумеется, наше вдохновение, Бина, или Черная Мадонна-Исида, исходит именно из этой сферы Божественного.

Следующий уровень мира — сефираЙецира, Мир Образов эфирного плана. Это уровень астрального или духовного мира, столь любимый мистиками и шаманами всех мастей. Фулканелли проявляет большую сдержанность, описывая лишь часть эфирного Древа. Он фокусирует внимание на семи планетарных «разумах» и их влиянии на алхимию. Из этих семи образов шесть реально показаны, а один лишь упомянут в тексте, и Фулканелли дает нам ключи к оперативной, деятельной природе Труда. Образ, оставшийся непоказанным, — это так называемое скрытое Солнце, мифическое Солнце позади нашего Солнца, и формативные образы, по всей видимости, демонстрируют, как это скрытое или Темное Солнце воздействует на планетарные «разумы». Поскольку эти разумы ассоциируются с семью металлами, по всей вероятности, в этих фигуративных изображениях скрыт важный операционный секрет.

После того как на основе упомянутых секций этой главы книги, а также изображений из собора Нотр-Дам в Париже и Амьенского собора, с использованием отдельных деталей церквей Сен-Шапель, Сен-Виктор и некоторых других построено Древо Жизни, можно говорить о понимании отдельных аспектов базовых процессов астроалхимии. Это вполне реальный секрет, и, с точки зрения Фулканелли, в нем нет никакой тайны. Но после того как секрет раскрыт, Фулканелли идет дальше, рассказывая о четвертом Древе Жизни, которое тесно связывает разнообразные исторические, мифологические и космологические аспекты в единую последовательную систему.

Эта четвертая структура Древа Жизни отражает мир действий и явлений, наш материальный мир звезд, солнц и планет.

Это Древо Жизни растет в Берри, возле Бурже. Фулканелли попросту игнорирует главный готический собор города со всеми его витражными окнами, выдержанными в завораживающем апокалипсическом духе, и сосредоточивает главное внимание на двух современниках короля Рене Доброго, правившего в середине XV в., которых звали Жак Кер и Жан Лальеман, и, естественно, на убранстве их домов. Это весьма существенное уклонение, ибо до этого момента Фулканелли фокусировал внимание исключительно на соборах. Подобное нарушение сложившейся практики сигнализирует о смещении акцентов от теоретической и мистической сферы в область реального действия. Теперь мы оказываемся в мире деятельном. (См. Приложение D, где подробно рассмотрены все четыре Древа Жизни Фулканелли.)

Фулканелли указывает на некий исторический момент в самом конце XV в., когда подземное течение наконец вырвалось на поверхность реальной земной истории. Он отмечает, что тайна Бурже — это тайна эзотерического течения, прошлым для которого можно считать седую античность, настоящим — XV в., а будущим — эпоху по обе стороны XX в. Тайна посвящения, как настаивает Фулканелли, включает в себя обширный отрезок времени, но отдельные нити пестрого ковра уже заметны в картине Бурже середины XV в.

Фулканелли обращает наше внимание на восемь изображений, украшающих два указанных дома. Два из них украшают дом Жака Кера (ил. 39–40), а шесть — особняк Лальемана (ил. 41–46). Судя по этим изображениям, два из них можно считать портретами владельцев, бывших алхимиками. Здесь же присутствуют изображения раковины морского гребешка и сосуда Великого Труда; затем — три исторических и мифологических сюжета: Тристан и Изольда, Золотое Руно и св. Христофор. Кроме того, еще три изображения, явно связанных с инициацией, присутствуют во внутренней часовне в доме Лальемана, на столбах, потолке и жертвеннике в часовне-капелле.

Даже простое перечисление этих мотивов указывает, что изображения объединяются в группы из трех символов. Первая из трех групп символов показывает, что Жак Кер был пилигримом и совершал паломничества, будучи любителем дальних странствий. Жан Лальеман, напротив, был деятельным агентом, ибо он держит в руках алхимический сосуд — символ Великого Труда. Однако так и не указано, кто же исполнял роль великого магистра. У нас невольно возникает впечатление, что здесь присутствовало некое третье лицо, пожелавшее остаться незамеченным. Кто же это мог быть?