Вечер мы провели тихо, возле телевизора, как парочка пенсионеров. Док уже собрался домой и вдруг сказал:

— Вчера случайно встретил своего бывшего соседа… Встреча не из приятных… Хороший был мужик.

— Почему был? — поддержала я разговор. Док пожал плечами.

— Едва узнал его.

— Пьет?

— Пьет. Да и что прикажешь делать? Была семья, работа, теперь только квартира осталась.

— А что случилось? — спросила я.

— Жуткая история. Прошлым летом у него погибли жена и дочка, девчушке четыре года не исполнилось.

— Авария?

— Случай нелепый и совершенно дикий. Был такой тип в городе, по кличке Сотник, кому-то очень на нервы действовал. Вот по нему и полоснули сразу из двух автоматов в самом центре города. Он скончался в больнице, а еще трое — на месте стрельбы: старик-пенсионер и моя бывшая соседка с дочкой. Все произошло совершенно неожиданно, никто опомниться не успел, а посреди улицы «Ауди» в дырах и трупы.

— Стрелявших, конечно, не нашли?

— Не нашли. Ни милиция, ни он сам. Виктор служил в спецназе, пытался найти убийц…

— Не нашел и по русской привычке запил? — подсказала я.

— Зря ты так, — обиделся Док за соседа. — Хороший был мужик. А то, что пьет, так это от безнадеги. Не руки же на себя накладывать?

— Да, этого делать не следует, — согласилась я. Док, увлекшись, стал рассказывать об этом самом Викторе, перечисляя его достоинства. Парень был в Чечне, много чего в жизни повидал, а то, что такой человек ушел со службы и запил, объяснялось просто: отчаянием. Мол, чего мы стоим, если белым днем в центре областного города укладывают людей из автоматов, а мы лишь разводим руками?

Сначала его не хотели отпускать, но Виктор упорно пил, часто срывался, работать с ним становилось все трудней, и в конце концов его уволили, правда, из уважения к былым заслугам по собственному желанию. Теперь он трудился дворником в родном жэке, и пить ему уже никто не мешал. Док по этому поводу очень сокрушался. История эта меня неожиданно заинтересовала.

— Я бы хотела с ним встретиться, — сказала я.

— С Витей? — не понял Док. — Зачем?

— Такой человек может нам пригодиться.

— Он пьет, Варя…

— Это с безнадеги. Если увидит в жизни смысл — завяжет. Ты ведь сам говоришь, мужик стоящий. Где его можно найти?

— Дома, наверное, где же еще?

— Дома не годится, — покачала я головой. — Встреча должна выглядеть случайной.

— Тогда в пивнушке, недалеко от нашего дома… от его, — поправился Док.

На следующий день мы отправились на разведку. Район, где когда-то проживал Док, выглядел безрадостно. Ранее мне здесь как-то не приходилось бывать, и теперь, глядя в открытое окно машины на бесконечный ряд одинаковых пятиэтажек, мрачных даже в солнечное утро, я решила, что если человек здесь родится и вырастет, то вскорости непременно запьет.

Пивнушка прилепилась сбоку одного из панельных монстров. Хлипкое сооружение без окон, с покореженной дверью, которая открывалась с леденящим душу скрежетом. Взглянув один раз на это чудо, я поняла, что женщина моей красоты и прикида появиться здесь не может.

В пивнушку отправился Док, вернулся через минуту.

— Его нет, — сказал отрывисто.

— Что ж, подождем, — кивнула я. — Время есть.

Подъехать к своему бывшему дому Док не решался, боясь встретить супругу.

Ожидание оказалось весьма неприятным. Апрель выдался на редкость жарким, и сидеть в машине вскоре стало просто невыносимо. Мы вышли и не спеша прогулялись, Док поглядывал на дверь пивнушки, когда она издавала очередной зловещий скрежет.

Через полчаса вернулись в машину, меня разморило, и я уснула. А проснулась от того, что Док коснулся моего плеча и позвал:

— Варя.

Я открыла глаза, спросонья пытаясь понять, чем я здесь занимаюсь, а Док добавил:

— Вон он…

Виктор шагал по тротуару к пивнушке в компании двух человек. Группа выглядела колоритно. В центре шел дед с белыми длинными волосами и белой бородой до пояса, на плече у него висела гармошка, одет он был в старый спортивный костюм и калоши на босу ногу. Приглядевшись получше, я поняла, что деду нет и пятидесяти, и подивилась.

Справа от него виднелся упитанный коротышка, на его ногах не только галош, вовсе ничего не было, так и шлепал по асфальту босыми ногами. Штанины широких брюк небесно-голубого цвета были подвернуты, а одна прихвачена бельевой прищепкой. Это намекало на то, что у босоногого имелся велосипед, впрочем, необязательно, может, у людей мода такая. Из-под короткой майки выпирал живот, а руки от плеч до ногтей были сплошь покрыты татуировкой. Слева от деда возвышался мужик лет тридцати пяти, высокий, широкоплечий. Одет в штаны защитного цвета, кроссовки и темную рубашку с длинными рукавами. Он курил на ходу, пальцы заметно дрожали. Несмотря на эту дрожь, красноту лица и явную маету с перепоя, Виктор выглядел в этой компании человеком случайным. Как видно, решил жить по принципу — чем хуже, тем лучше.