Русский кильватер отсёк от тонущего корабля три броненосных крейсера японцев, и удерживал их на почтительном расстоянии, не давая приблизиться и помочь гибнущему 'Сикисиме'. В этом не было никакого садизма - просто необходимо доводить дело до конца. До решительного результата: раз уж представилась такая возможность, то последний современный броненосец противника необходимо уничтожить.

– Лихо им там приходится, - говорили комендоры на русских кораблях.
– Однако, добить надо! Потопим эту 'Симу', и войне конец. Давай, подавай быстрее!

Объятый пожарами флагман командующего флотом Страны Восходящего Солнца стал заваливаться на левый борт и уже черпал волны своими казематами. Казалось, было слышно даже на кораблях русской линии, как шипит, погружаясь в воду, раскалённая броня.

Обгорелое тело командующего Соединённым Флотом, вместе с броненосцем уходило в пучину Японского моря.

'Труп врага всегда хорошо пахнет' - говорят на Востоке. Доля истины в этом есть, и на кораблях под Андреевским флагом дружно орали: 'Ура!', видя, как идёт на дно морское самый грозный из их противников.

Крейсера Симамуры не рискнули испытывать судьбу дальше и, разорвав дистанцию, отошли. Причём было совершенно очевидно, что продолжать сражение они не рискнут. Да это и риском нельзя назвать - натуральное самоубийство: три, изрядно побитых броненосных крейсера, против пяти броненосцев и 'Нахимова'...

Но, в сорока кабельтовых, происходили события весьма печальные и для русского флота...

– Ближе не подойти, вашбродь, - виновато обратился младший боцман Востряков, к командующему катером, мичману Ратькову.
– Сами ведь чуете, как жарит!

– Да чую, чую!
– раздражённо ответил офицер.
– Вижу, что они там сами все заранее за борт сиганули, видя наше приближение...

А катер действительно, просто наткнулся на стену нестерпимого жара, которым 'дышал' погибающий 'Орёл', очень хотелось даже слегка отвернуть назад, чтобы не находиться в этом аду. И было совершенно понятно, что на борту живых уже быть не может - не способна выдержать человеческая плоть такую температуру.

Катер сделал к борту 'Жемчуга' пять подходов (ещё два - вёсельная шлюпка). Всего спасли около полутора сотен орловцев...

– Где хоть один офицер?
– недоумевал Ратьков.

– Так что, ваше благородие, ни одного найти ещё с полчаса до вашего прихода не могли. Боцман Павликов броненосцем командовал, - отозвался один из матросов.
– По всем батареям офицеров искали - все переубиты.

– А в машинном?

– Там, над бронепалубой - вообще Геенна Огненная: ни спуститься, ни подняться, - отозвался ещё один.
– Из низов здесь, вроде, совсем никого.

– Ладно, братцы, - мичман никак не ожидал такого ответа, - отдохните пока. И... Спасибо вам!

– Рады стараться!
– совсем небодро и вразнобой выдохнули в ответ те, кого только что выдернули из пучины.

– Живых там больше нет, - Вирен хоть и не был уверен в своих словах, но оставлять 'Орла' на плаву и уходить было нельзя: кто его знает, выгорит корпус, подойдут японские миноносцы, поднимутся на борт... Ещё не хватало, чтобы увели на буксире в Японию, тогда позора не оберёшься.

– Топить?
– деловито осведомился Левицкий.

– Разумеется. Подходите на три кабельтовых и отдайте приказ своим минёрам приготовить оба аппарата левого борта...

– Смотрите!
– протянул руку в сторону 'Орла' штурман, хотя это было совершенно излишне - и так все не отрывали взглядов от броненосца.

Над умирающим кораблём поднялся столб пламени, причём произошло это с левого, невидимого сейчас с 'Жемчуга' борта. Сразу обозначился заметный крен и бывший флагман эскадры стал заметно валиться на тот самый левый борт.

– Неужели уже японские миноносцы?
– недоумевали на мостике крейсера.

– Скорее огонь добрался до погребов средней шестидюймовой башни, - высказал предположение Левицкий, - уж больно по месту совпадает...

Ещё пара минут, и 'Орёл' окончательно лёг на борт, а чуть позже перевернулся кверху килем.

– Прими, Господи, души рабов своих!
– закрестились на 'Жемчуге'.

– Благодарю тебя, Господи, что не дал взять греха на душу!
– шептал про себя кроме этого Вирен.

– Павел Павлович, пройдите рядом с местом гибели - вдруг кто-то чудом спасся, - обратился адмирал к командиру крейсера.

– Разумеется, Роберт Николаевич, но только пусть уже сначала на дно уйдёт. Если вы не настаиваете, конечно...