Когда в кабинет вошла Сиси, он понял, что больше не в силах держать себя в рамках приличий. Это было выше его сил.

Знай шведка, что ее новый босс не только страдает слабоумием, но и одержим сексуальными фантазиями, она бы вряд ли согласилась выполнять обязанности референта при этом извращенце, но состояние психического здоровья Салеха Салема не афишировалось. В министерстве мало кто знал, что всю молодость он провел в психиатрической лечебнице и только приход к власти Мусевени обеспечил ему столь высокую должность. С виду он был безобидным темнокожим толстячком с несколько масленой, но зато улыбчивой физиономией. Носил красивые блестящие костюмы, чуть ли не ежедневно делал прическу и маникюр, по мере возможностей старался быть опрятным и вежливым. Сиси относилась к нему в общем-то неплохо. Она понимала, что без интимной близости с боссом не обойтись, однако считала это не такой уж обременительной обязанностью. Ну, пошалит немного господин министр, так что здесь такого? Зато у Сиси была хорошая должность и приличная, по местным меркам, зарплата. До сегодняшнего дня она была вполне довольна своим положением.

– Не сюда, – сказал Салем, когда Сиси приготовилась усесться напротив него. – Давайте расположимся поудобнее. Я, знаете ли, устал. Столько дел.

Вздыхая, он плюхнулся на диван, установленный в кабинете для доверительных бесед с важными посетителями. Мысленно посмеиваясь, шведка заняла место напротив, не слишком близко, но и не очень далеко. Уж кто-кто, а она знала, что никаких дел у господина Салеха Салема не было. Целыми днями он бездельничал, что-нибудь жевал, попивал мартини и рыскал по порносайтам. Сиси догадывалась, что настал тот момент, когда придется ублажить босса тем или иным способом. Она знала их несколько, поэтому это ее не пугало. Даже немного интересно было, как и где возьмет ее Салем. На этом диване? На низком массивном столе? На ковре? Стоя? А может быть, он предпочитает утехи, которым предавались в Овальном кабинете Билл Клинтон и Моника Левински?

Сиси провела языком по губам, слизывая лишнюю помаду, иначе та могла некрасиво размазаться по подбородку.

– Чай? Кофе? – спросил Салем вполне светским, но отнюдь не развязным тоном. – Или, быть может, мартини?

– Нет, спасибо, – улыбнулась Сиси.

– Почему же вы отказываетесь?

Она лишь загадочно улыбнулась. Не объяснять же боссу, что она не успела заглянуть в туалет, а полный мочевой пузырь мешает получению качественного оргазма.

– Как хотите, – сказал Салем, наливая мартини в пузатенький, как он сам, бокал. – Что у нас там на сегодня?

Пробуя напиток, он пялился на ноги шведки, стараясь делать это незаметно.

«Сперва немного поиграем в шефа и прилежную секретаршу», – подумала она и снова мысленно улыбнулась. Ситуация казалась ей забавной. Она даже начала слегка возбуждаться.

– На сегодняшний день, – заговорила она, включив айпад, – политическая обстановка в стране стабильная.

– Я все делаю для этого, – обронил Салем, попивая мартини. – Чтобы обстановка была стабильной.

– Ну, разумеется. – Сиси наградила его полуслужебной, полуинтимной улыбкой. – Мы все знаем об этом и ценим ваш вклад в мировую политику.

Слегка нахмурившись, Салем покивал головой. При этом он воображал, что выглядит серьезным и задумчивым, а на самом деле казалось, будто он хочет спать и клюет носом.

– Вы мне льстите, – пробормотал он. – Не надо этого. Докладывайте, пожалуйста.

Сверившись с экраном, Сиси сообщила, что в Кампалу прибывает очередная группа военных советников из США. Как обычно, официальным поводом была борьба против угандийской экстремистской группировки «Господня армия сопротивления».

– Я здесь при чем? – спросил Салем.

– Американцы хотят, чтобы им выдали официальные приглашения, – ответила Сиси.

– Как будто кто-то их сюда звал.

Министр одним махом осушил бокал и наполнил его снова. Сиси деликатно молчала. Мнение угандийцев по поводу вторжения американцев никого не интересовало. Они могли распрощаться со своим суверенитетом с того времени, когда на их территории были обнаружены колоссальные залежи нефти.

– Что еще? – спросил Салем, глаза которого сделались осоловевшими и слегка порозовели.

Сиси еще раз облизала губы:

– Известный антисемит, немецкий профессор Кницше, написавший книгу «Правда о Бухенвальде», заявил, что евреям следовало поселиться в Уганде, а не добиваться создания государства в Палестине.

– И что? – спросил Салем.

– Вы должны отреагировать, – ответила Сиси.

– Каким образом?

– Ну, не знаю. Например, высказать свое мнение по поводу холокоста.

– И что именно я должен сказать?

– Я подготовлю вам спич, – сказала Сиси.

– Только небольшой, – предупредил Салем.

– Пару абзацев, не больше.

– Не длинных.

– О'кей, – кивнула Сиси.

– С делами покончено? – осведомился Салем.

Наполняя и поднимая очередной бокал, он облил руку мартини и теперь деловито облизывал ее с непринужденностью большого жирного кота. Внезапно Сиси поняла, что не готова к близости с этим человеком. Какое-то смутное отвращение нарастало в ней. Она не сумела бы связно объяснить, чем вызвана перемена ее настроения. Возможно, виной тому были дикарские манеры министра, или источаемый им запах алкоголя, или его раздувающиеся ноздри… Одним словом, все вместе производило на Сиси отталкивающий эффект. Ей вовсе не хотелось переходить от государственных дел к любовным утехам.