Комиссару легче было переносить боль, когда он говорил: отвлекался, меньше думал о ноющей ране. Коротилов неторопливо рассказывал, как встретился с Полиной. Ночевал он дома, в городе, а едва началась стрельба, побежал к крепости. Но она была уже окружена автоматчиками. Ранило Коротилова возле горкома партии. Там собрались местные коммунисты, командиры из штабов, десятка три красноармейцев и милиционеров. Вооружившись чем смогли, навалили на улице баррикаду и два часа держали немецких мотоциклистов, не пропускали их к вокзалу. Потом начали отходить от перекрестка к перекрестку. Тут и нагнала Коротилова пуля. Опираясь на винтовку, он с трудом дохромал до железнодорожной станции.

На вокзале заняла оборону группа красноармейцев. Много было женщин с детьми: со всего города собирались сюда жены командиров, партийных и советских работников. Но поезда не ходили: путь разбит бомбами. Среди женщин была и Полина. Узнав комиссара, подбежала к нему. Сделала перевязку. Он ослабел от потери крови, едва мог двигаться. А немцы приближались. Тогда Полина подставила комиссару спину, велела ухватиться покрепче и понесла его. На шоссе увидели машину. Шофер менял переднее колесо. Полина вместе с шофером подняла комиссара в кузов.

— До сих пор удивляюсь, Полина Максимовна, как это у вас сил хватило целый километр такого дядю на себе тащить, — сказал Коротилов.

— Ну уж и дядя, — открылись в улыбке ее подпухшие полные губы. — Вы как раз нетяжелый. Я тогда со страха и двух бы таких подняла.

— Значит, подсушили годы меня. Раньше-то, когда в кавалерии служил, на коня, бывало, сажусь, а он аж качнется.

Комиссар вынул из кармана белую расческу, привычным движением взбил пышные седые подусники. Сказал ворчливо:

— Полюбились немцам ноги мои. В ту войну осколком голень починили, теперь — пулей.

— Кость цела, — успокоила Полина. — Еще и танцевать будете.

— Не выйдет. Смолоду не умел, а теперь и подавно. Вот плясать — дело другое: хоть гопака, хоть так — поулошную, тут я еще и молодых затопчу, — усмехнулся он.

Потом Коротилов умолк надолго. Внимательно смотрел по сторонам, хмуря брови.

Машина ехала по знакомым Виктору местам. Вчера вечером он проходил здесь, и ничего тут не изменилось с тех пор. Только войск скопилось еще больше. Пехота, саперы, артиллеристы занимали рощи и перелески, обосновывались в селах и хуторах. Много было конных обозов: груженые повозки стояли рядами с задранными оглоблями.

Нигде не видно ни окопов, ни других укреплений. Никто не задерживал машины, не проверял, что за люди в них едут. Обстановка была тут слишком спокойной. Войска замаскировались от наблюдения с воздуха и отдыхали после стремительных маршей.

Там, где дорога проходила по краю леса, Коротилов остановил машину. Шофер и Виктор ссадили его на землю.

— Найдите, кто здесь командует, попросите ко мне, — распорядился комиссар.

Виктор довольно быстро разыскал командира воинской части. Им оказался майор с кучерявой каштановой бородкой. Майор лежал на расстеленной плащ-палатке и играл в шашки один против двух капитанов.

— А почему полковой комиссар сам не пришел сюда? — спросил он, выслушав младшего сержанта.

— Полковой комиссар ранен.

— С фронта, значит? — Майор переглянулся с капитанами, вскочил, чуть коснувшись руками земли, поправил на поясе кобуру пистолета. — Ну, пошли.

Коротилов ждал их, примостившись на пне, вытянув больную ногу. Седой, осунувшийся и побледневший от потери крови и тряской дороги, с заострившимся носом и сухими губами, он выглядел очень старым. Майор, извинившись, попросил его предъявить документы. Комиссар показал, спросил нетерпеливо:

— Известно вам, где противник?

Майор пожал плечами:

— Проезжала тут ремонтная летучка из 30-й танковой дивизии. Говорили — бои у Пружан.

Коротилов исподлобья смотрел на него. Произнес излишне спокойно, явно сдерживая себя:

— У Пружан дрались вчера. Дайте карту. Вот. Нынче утром немцы взяли Березу Картузскую. Три часа назад их передовые части завязали бой у моста через Щару. (У майора открылся рот, будто отвалилась нижняя челюсть под тяжестью бороды). Вот так, я сам видел их! — Коротилов сорвался на крик. — Какого черта вы стоите тут? Где ваша разведка? Где ваша оборона? Немцы могут подойти через два часа, через час! А вы? Сало копите?! На травке валяетесь!

Оба капитана застыли, вытянув руки по швам.

— Мне приказано ждать указаний, — невнятно ответил майор. — Я не предполагал…

— На войне надо знать, а не предполагать. Вы вообще-то поняли, что идет война? Или нет еще? С кем имеете связь?

— Со штабом дивизии.

— Немедленно сообщите о подходе противника. Немедленно пошлите разведку. Разверните сильный заслон, — разгорячившийся Коротилов вскочил с пня и пошатнулся, сквозь стиснутые зубы вырвался стон.

Дьяконский сзади подхватил комиссара под мышки. От машины бежали шофер и Полина.