– Мы выходим после аукциона, да? Или еще позже? – спросил я у Валерки.

«Что такое аукцион?» – спросите вы. Отвечу. В нашем клубе практиковались разные нововведения, опыты, новомодные штучки, как казалось менеджерам. Как в зоопарке приблизительно, ну или в цирке – у каждого танцора на руке был прикреплен номер. Аукцион являлся развлечением для всех гостей. Каждый вечер в N-й промежуток времени проходил этот самый аукцион, ведущий спрашивал гостей клуба, какой номер они хотели бы видеть на сцене, зрители отвечали, выбирали, и номерок под аплодисменты и приглашения ведущего, выходил на сцену, где и происходило с ним самое интересное. Ну, например: девушка, которая заплатит за номер большую сумму денег, могла делать с выигрышем все, что хотела: попросить полностью его раздеться при всех. Либо отправиться с ним на приват-танец.

Валера не успел ответить, как незаметно к нам подошел учредитель клуба, – «главная и самая большая шишка» всего этого дерьма.

– Миша, почему ты в верхней одежде здесь находишься, не первый же день ты работаешь, не надо тут светиться, идите, переодевайтесь.

– Все, идем уже, – сказали мы вместе с Валеркой и быстренько смылись в гримерку, а то никогда не знаешь, что можно ожидать от «Шишки». Ему не составит особого труда послать тебя на хуй или уволить в секунду, что, в принципе, одно и то же, но он был трезв и не груб и вроде в неплохом настроении, в противном случае я узнал бы о себе много нового.

На подвешенной железными канатами сцене мы отколбашивали один из наших номеров, я видел и чувствовал на себе различные взгляды людей, хотя на тот момент они были для меня просто зрителями. В «тактах» и в «мувмантах» чувствуя свое превосходство, ты начинаешь работать для удовольствия, а результат – это мокрые трусики женского пола и непреодолимое желание потратить на тебя побольше бабла.

Вспотевшие и немного запыхавшиеся, как лошадки после долгого забега, я и Валерка ворвались в шумную гримерную.

– Прикольно выглядите, ребята! – сладко пропела какая-то белая красотка. Несколько раз я видел ее среди гостей, но не задавался вопросом, кто она такая, таких как она, – большая половина гостей женского рода.

– Спасибо детка, ты тоже очень ничего, правда, я не видел тебя без одежды, но уверен, там есть, на что потратить свое время.

Я был совершенно без одежды, и во мне все еще оставалось чувство превосходства, мне не стыдно было маячить перед ней своим членом и мокрой задницей.

– Вы тут все такие смелые или ты один такой важный?

– Моя важность не поместится у тебя нигде, солнце.

Недавно шумная, потная гримерка слегка замерла в ожидании чего-то.

– А вы, извините, как вас по имени, не знаю, чего тут делаете? В эту комнату гостям не разрешается, – обмотавшись толстым махеровым полотенцем бежевого цвета, выпалил Валера.

– Я просто на секунду забежала к другу, – девушка напряглась.

На вид ей было не больше семнадцати: кругленькое румяное личико, карие глаза и белые, по плечи, волосы, высокий каблук, приталенные черные джинсы Armani приятно обтягивали ее сладкую попку, а белая стрейчевая кофтенка с вырезом в районе второго размера грудей подчеркивала ее желание быть красивой, значимой, желанной и просто охуенной. Но только не в этом месте, Детка.

– Кто твой друг? – спросил я и сразу добавил: – С другом можно за дверью пообщаться.

– Да ладно, чего ты взъелся-то? – тихонько шепнул мне Валера.

– Она вообще ко мне зашла, а чего тебе не нравится? Основной, что ли, тут или поговорить желание есть?

Эти уродливые словечки были брошены в мой адрес, как дерьмо вонючее. И бросил их неосторожно какой-то хрен новенький. Но реально здоровый бык, под два метра ростом, с плечами, как у «Флекса», явный качек, но дерзкий. Еще по школе знал, что с такими лучше не спорить и не доказывать, кто прав, а кто нет, таких надо сразу валить, иначе свалят тебя. В тесной гримерке запахло и жареным и сладеньким. Привычные ор, шум, гам трансформировались в ожидание. Запахло кровью.

Парень приблизился ко мне почти вплотную:

– Я слышал, как ты грубил ей.

Он смотрел сверху вниз, и что-то мне подсказало, что сейчас меня посадят на задницу, его серые, как туман, глаза, становились сизыми.

– Чего заткн… – он не успел договорить, так как на последнем слове мой коронный правый боковой резко и тяжело вонзился в нижнюю челюсть парня, в этот удар я вложился, весь эффект удара – это неожиданность, тогда соперник упадет.

Хрен сложился вдвое, как будто и не было двухметрового гиганта. По крайней мере, сейчас он напоминал мне сломанный, распиленный дуб.

– Эй, хорош, ты чего тут?

– Бля, ни хрена себе.

– Бывает же вот прямо так…

Со всех тесных углов гримерки посыпались различные высказывания по поводу случившегося.

Я взглянул на лежащего козла. Он вроде уже начал приходить в себя. Потом я нехотя поглядел на девушку, она явно была растеряна больше остальных. Ее взгляд метался от меня к хрену, она даже не знала, что делать: то ли плакать, то ли наброситься с кулаками.

Я гадал, а она успокоилась и спокойно вышла.