– Кто именно? – спросил я Валерку.

– Вот тот, кто на сцену зырит с бокалом в руке.

– Нет, – спокойно ответил я. – Первый раз вижу его в клубе.

В ту секунду я и представить себе не мог, что запомню этого человека, наверно, на всю свою жизнь. Гнилой отпечаток его, как на помеченных в лагерях гестапо людях, будет вновь и вновь напоминать о себе.

– Как зовут его, я не помню, честно говоря, то ли Петр, то ли еще как-то. – Валера сощурил глаза, пытаясь вспомнить имя, но не получалось. – Не могу вспомнить, потому что мои знакомые называли его по фамилии, фамилия Игнатов – это я точно помню. Знаешь, тебе лучше не ехать с ними.

Я взглянул на Валерку, выражение его лица не скрывало озабоченности, таким я видел его несколько раз и только тогда, когда наши разговоры случайно затрагивали тему пидорасости, и в этот раз было о том же.

– Почему? Альберт мне абсолютно уверенно втер, что этот Игнатов любит наблюдать.

– Я тебе говорю, он реально представитель голубей, тот еще кадр, мне рассказывали про его извращенские замашки. Вообще, я бы не поехал, чего и тебе советую.

Я поднапрягся и подумал, что в силу своей отчасти наивности и тупости, может, Валерка что-то путает. Не будет же Альберт выпускать меня на выезд с меньшинством, прекрасно зная, что это развлекуха не по адресу.

Я выдохнул легко и ненапряжно:

– Ладно, посмотрим, я думаю, не все так грустно, Альберт же в курсе.

– Смотри сам, мое дело предупредить.

Через пару минут я подошел к Альберту, который говорил новому бармену, чтобы тому выдали другую жилетку, потому что та, которая висела на нем, а она именно висела, была минимум на два размера больше и походила на мешок белого цвета.

– Понял, да? Доработай сегодня, а завтра чтоб я видел тебя в другой, да, и обязательно походи в наш солярий, ты белый как сметана.

Понурый бармен на все выговоры покивал полубоксовой мелированной прической.

Увидев подошедшего меня, Альберт растянулся в своей коронной лукавой улыбке от уха до уха.

– Ну что, едешь?

– Валерка мне сказал, что он по этой теме.

– Кто? Игнатов? Да ты что, никаким боком. Я же тебе объяснял, он любит наблюдать, как занимаются сексом девочка и мальчик, все, как ты любишь, я давно его знаю. – И тут Альберт добавил от всего сердца: – Неужели ты думаешь, что я буду посылать тебя на выезд с пидорасами? Плохо ты обо мне думаешь, ты же у меня любимчик.

От всего сказанного я доверчиво улыбнулся, но внутренний голос что-то шептал мне, и я пытался его угомонить. А зря.

– Тем более, – добавил Альберт. – Ты не один поедешь. Алекс, Игорь и Толстый поедут тоже.

От того, что ребята тоже собрались, мне реально полегчало.

– Ок, ладно, поеду.

– Тогда собирайся, они уже ждут.

Черный, тонированный гробовой «Гелендваген» в сопровождении «гАирских» мигалок мчался за территорию столицы.

В квадратной машине веяло холодными ощущениями недоверия и страха. Я сидел на заднем сиденье и мотал головой, то вправо, то влево, переглядываясь с не менее взволнованным Игорем, сидящим на другом конце кожи. Между нами вальяжно и гордо находился сам Игнатов, периодически говоря по мобильному Nokia. Его бодрый уверенный голос не внушал глубокого доверия, правда, я не вслушивался в разговор, но некоторые словечки резали слух, типа «по хую» и «до пизды». Я не ханжа, не против мата, но одно дело самому говорить, как говорится, остренько разбавлять, другое же дело выслушивать помои от не внушающих доверия личностей.

Мы заехали так далеко, что МКАД остался далеко позади. Мрачные серо-черные высокие деревья пробегали за стеклами машины, если кто-то и хотел что-то узнать, куда нас запрягли, как свиней или куриц, то это были только танцоры, испуганные и абсолютно охуевшие от неизвестности. Мне уже все стало ясно, но было поздно.

Загородная местность, правда, домов совсем нет, территория абсолютно закрытая. У длинного серого забора со шлагбаумом находилось что-то вроде будки или сарая полтора на полтора, откуда показался заспанный фэйс усатого сторожа. Невидимыми для глаз движениями он нажал кнопку, шлагбаум нехотя поднялся. Припарковавшиеся джипы и седаны-мерины уже давно не удивляют сторожа, сам-то он добирается до особняка на не новенькой седьмой модели «жигуленка» и вполне доволен месячным жалованием в полторы тысячи зеленых. Мы проехали непосредственно на территорию и припарковались рядом с другим точно таким же «Гелендвагеном». На улице я оглянулся вокруг, хотя существование и быт хозяев жизни меня не трогали ни с какой стороны, но мое удивление не могло не остаться незамеченным.

Дом напоминал внешне правительственную дачу одного из первых и приближенных людей Иосифа Виссарионовича, а именно Лаврентия Берия. Это я знал, недавно посмотрев какую-то историческую передачу по каналу «Культура». Мог бы я полагать, лежа на сломанном диване, что в скором времени лично буду гостем на такой даче?

Одноэтажное довольно низкое здание, но длинное и изогнутое внутрь, как бы завершало само себя. Из-за черты своего характера не запоминать то, что не нравится, внешне дом я не помню, то ли белый кирпич, а может и не белый или вообще покрашенный деревянный сруб? По хер, но крыша однозначно была зеленого цвета.

Пока шли по направлению к дому, ко мне подошел Игорь, он больше походил на запуганную бабу, нежели на самого себя. Бывший военный двадцати семи лет, хохол, он демобилизовался год назад после крупной и последней ссоры с супругой на бытовой почве. Результат более чем банальный: развод и деление пятилетней дочки. Игорь понимал, что на Украине олигархом ему не стать, и вопрос, как достойно и качественно воспитать ребенка, тоже висел в воздухе, он решился на отчаянный шаг – поехал в Москву, сначала пристроился на стройке, потом официантом в одной небольшой кофейне, после чего на его нелегком пути оказался клуб и стрип.