Шрифт:
Вытолкнутый здешним унтером из прихожей на порог, к начальству, Лопухин стоял, пытаясь изобразить служивую вытяжку. Истинно, карикатура на бывшего сановного полковника, попавшего под царский гнев уже генералом…
– Все свободны, – вместе со здешним ретивым унтером выпроводил Столыпин и своих.
Он помедлил, пока закроется дверь.
– Ну, здравствуй, гимназист, – вышел из-за стола.
– Здравия желаю!..
Но дальше не знал, как именовать друга.
Столыпин обнял его и повел в смежную комнату, где был заранее приготовлен стол.
– Вспоминай, Алешка, былое. Не вечно же тебе торчать в Сибири.
– Да… всего семь лет… Но мне не выдержать…
– Ладно. Давай-ка позавтракаем, как бывало в Петербурге. Пьешь?..
– Да как не пить?..
– Вижу, вижу. Не объясняй.
Он налил себе рюмочку коньячную, а ему побольше, в фужер.
– Ну, за встречу.
– За встречу…
Трудно было поверить, что так быстро сломался человек, но Лопухин действительно не знал, как теперь обращаться к гимназическому другу.
– Забыл?.. Я Петр, Петро.
– Забыл… но не гоните меня. Дайте выпить.
Он махнул коньяк, как какую-нибудь сибирскую сивуху.
– Ешь. Закусывай, – стал подсовывать ему тарелки, поскольку друг снова поглядел в пустой фужер.
Столыпин и сам еще не завтракал. На столе вместе с разносолами стояли судки с горячим мясом, рыбой, даже со стерляжьей ухой, но это уже для гостя, сам он столь плотно не ел.
В фужер пришлось, конечно, подлить.
– Я не жадничаю, Алешка, но мне по трезвости хочется с тобой поговорить. Поэтому получше заедай.
Сам слегка закусив, отвалился в кресле.
– Сейчас всё и вся высмеивают, сплошной сатирикон кругом. Но вот это песнопение люблю. За его житейскую суть. Как там?..
Судьба играет человеком,
Она, коварная всегда,
То вознесет тебя над веком,
То бросит в бездну без следа…
– Без следочка… – глухо откликнулся Лопухин.
Столыпин посмотрел на него с укором:
– Следочек есть. До сих пор тянется. Вы с министром Плеве намудрили в отношениях с Азефом, а Столыпин разхлебывай. Между прочим, я ни сном ни духом к этому непричастен. Вам-то что! Один в могиле, другой в Сибири, а я до сих пор отбрехиваюсь. В Думе!
Лопухин вскочил:
– Виноват, господин министр!..
– Сядь, Алеша. Я не тебя собирался попрекать, а Плеве, царствие ему небесное. К слову только: след от нас всегда остается… Хотя я и не полицейский, но вся полиция и жандармерия под моей властью. Как зарекаться, что не объявится еще более паршивый Азеф?
Он призвал Лопухина так, для дружеской встречи, но невольно пустился в разборы. Алешка после третьего фужера, видно, осмелел. Глянул прежним полицейским глазом:
– А знаешь, Петро? Ваш Распутин будет похлеще моего Азефа!
Настал черед косо глянуть и Столыпину:
– Да ты-то откуда про него знаешь?
Лопухин понял, что лезет явно не в свои дела.
– Извините, господин министр, забылся…
Он уткнулся было носом в стол, но Столыпин тряхнул его за плечо»
– Не-ет, говори!.. Коль уж начал.
Лопухин поднял глаза:
– Ладно, Петр Аркадьевич. Возлей еще… коли не жалко.
– Только не увлекайся. Нам еще о твоих делах поговорить надо… Откуда?
Прежде чем выпить, Лопухин объяснился:
– Отсюда. Из Сибири. Распутин вышел в распутство из Томского уезда – далеко ли? Здесь молва давно уже сделала его любовником царской женушки. Ничего, что я столь прямо?.. – Столыпин лишь покачивал головой. – Молву передаю, как народ говорит. Между прочим, и губернский, и купеческий, всякий. Известную пословицу на здешний лад так переделали: до Бога высоко, до царя далеко, а до Распутина близко. В случае чего, мол, к нему обращайся. Нашенский! Во как.
Столыпину следовало бы оборвать этот разговор, но он почему-то не мешал Лопухину. Ссыльному! С ним ли о царской семье говорить?
Он медлил, отойдя к раскрытому окну и глядя на какую-то мещанку, которая копалась в своей кошелке. Еще одна несчастная… Может, просительница?
Внезапно мещанку поволокли вкруг дома, во двор. Кому помешала?..
Впрочем, не до нее было. Лопухин продолжал говорить о Распутине.
Тихо дверь в служебной комнате скрипнула. Полковник! А уж этот по пустякам мешать не будет.
– Ну?..
– Петр Аркадьевич, мы под вашими окнами подозрительную мещанку задержали. Платочком повязана… На поверку ссыльной студенткой оказалась. И знаете?.. С браунингом в кошелочке!