– - И что?

– - Миномет на него свалился, и с концами. А дед свою губу отсидел и на дембель.

Выдержав небольшую паузу, с легкой усмешкой все и навсегда пережившего, наблюдал очередной рассказчик очевидный психологический эффект на притихших, растерянных лицах будущих "салаг".

– - Полгода! С полгода, хотя бы, пацаны, надо фигу в кармане держать. А потом... потом уже проще. Как по накату пошло, масло съел с утра -- день, глядишь, и минул! -- продолжал он далее уже как бы и утешительно.

И, опять же, словно в утешение с улыбочкой мог поведать и свои собственные кое-какие воспитательные придумки в долгожданном всевластном дедовском статусе:

"К нам раз во взвод одного после отсрочек прислали. Двадцать семь уже дяде, семья на гражданке, щеки синие. А нам по фиг, нам все равно салага.

Как подъем:

– - Са-п-поги подал сюда н-на...! Я кому сказал, быстренько.

– - И подавал?

– - Еще и портянки намотать приходилось.

Игнат ощущал какое-то сатанинское удовольствие, забавляясь с бандой верных гвардейцев над беспомощными пацанчиками в классе, но вот чтобы самому... Чтобы и самому оказаться на долгие годы в объектах несравненно более циничных, издевательских забав... Он ведь уже знал прекрасно, что минуты и даже секунды имеют удивительнейшее свойство менять свой обычный ход не только в знаменитой теории Эйнштейна, иной раз даже несколько мучительных минут могут растянуться до бесконечности.

А тут целых два года!

Он даже не сомневался, что со своим вспыльчивым, подчас неподвластным себе, норовистым характером рано или поздно взбунтуется...

И тогда:

– - Папку-мамку навряд ли тогда здоровым увидишь! -- однозначно утверждали на это бывшие армейцы. -- И друзей, и подругу любимую.

Год до армии, два года служба.

Потом... а что потом?

Три года, таких три года. Словно полжизни они в семнадцать.

Словно синонимы были теперь для Игната слово "поступить" и слово "выжить".

* * *

Колючими тридцатиградусными морозами, обвал ь ными затяжными снегопадами перевернул настороженно очередную летописную страничку новый 1977-ой год. По терминологии игнатовой "виртуальной" реал ь ности это была еще одна значимая ступень на пути к заветной цели, еще один победоносный этап уникальной исторической эп о хи, эпохи ра з витого социализма.

Это был расцвет ее, триумф. И начало конца в то же время. Вскоре назовут ее эпохой застоя.

Многое тогда казалось застывшим навсегда неруш и м ым стальным монолитом ... И, как обветшалый соломе н ный стог стихийным ветром отлетело порывно в небыт дуновением сил всемог у щих .

ТОМ II

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

ЦЕХ N 50

ГЛАВА ПЕРВАЯ

РОБОТ

1

"Телезвезда Коля"

Любо, любо-дорого глянуть, как "выступает" по телевизору начальник смены цеха N 50 Николай Семенович Логацкий. Весь он с ног до головы, словно в идеале создан для телевизионной картинки.

Совершенно другое дело Петр Петрович Васильев. Петр Петрович по значимости точно такой же начальник в цеху, начальник смены второй, однако ему за шестьдесят, голосом он сиповат, телом неказист, ростом огромен да еще и лыс в придачу. "Череп", так вот за глаза кличут его на участке.

А вот Логацкий молод, и сорока еще нет, среднего роста, худощав и строен. Лицо у него интеллигентно с бледноватой, вдумчивой печатью интеллекта, как у ученого. Голос хорошо поставлен, четкий и звучный, говорит он всегда без бумажки, но без единой запиночки. Вот и снова в очередной раз предстает он в ослепительных ярко-розовых рамповых бликах у микрофонной стальной тросточки, установленной посреди просторного сборочного цеха, и по команде бородатого неряшливо, долговязого телеоператора начинает снова бойко, привычно, торжественно: