В 1996 году компания младшего сына Елизаветы, принца Эдварда, сняла и показала документальный телефильм о жизни герцога Виндзорского под названием «Эдуард об Эдуарде». В нем речь шла о любви его двоюродного деда к Уоллис Симпсон и о том, как он уехал вслед за ней во Францию. Этот фильм, пожалуй, можно назвать лучшей работой его довольно сомнительной компании. Он отличался неподдельным интересом к теме, и Эдвард сам принимал живое участие в съемках. Но какую бы симпатию принц Эдвард лично ни испытывал к героям фильма, в нем не было сказано ни одного слова о поведении герцога Виндзорского, которое не было бы согласовано с другими членами королевского семейства. Во время своего официального визита во Францию в мае 1972 года королева Елизавета посетила герцога Виндзорского незадолго до его смерти; когда же тело его привезли для захоронения во фрогморе, были сделаны снимки его жены, идущей мимо Букингемского дворца. Но это была лишь дань христианского уважения бывшему монарху. Такие жесты любезности вовсе не означали, что он прощен.

Время так и не залечило нанесенные им раны — по крайней мере, это касается королевы. Эдуард VIII сделал дурной выбор, определивший судьбу королевы и ее детей. Для королевы, с ее развитым чувством долга и ответственности, настоящее преступление Эдуарда VIII заключалось в том, что он отказался выполнять свои обязанности. Он не сделал того, что, будучи герцогом Уэльским, просто обязан был сделать: не выбрал себе в невесты подходящую женщину. Эту же ошибку предстояло повторить его внучатому племяннику, отцу принца Уильяма, принцу Чарльзу. Груз этой исторической ошибки по наследству передался и принцу Уильяму, второму в очереди престолонаследия.

«Грех» короля Эдуарда усугублялся еще и тем, что империя единодушно отказала в признании его избраннице, Уоллис Симпсон. Принц Чарльз столкнулся с оборотной стороной этой ситуации — его супругу, принцессу Диану, обожал почти весь мир. Для него опасность состояла уже не в том, что он мог отречься от трона и от своего народа, а в том, что его народ мог отказать ему в праве на трон. Именно этот страх подталкивал Чарльза к поспешным и не совсем продуманным действиям. Отчаянные попытки Чарльза вернуть себе доверие общественности — или же, скорее, попытки тех, кто действовал от его имени, — завели его и все его окружение на неизведанную территорию слухов, сплетен и скандалов, которые грозили дискредитировать не только образ его матери, но и образ всей монархии в целом.

Прагматики могут утверждать, что брак Чарльза и Камиллы, заключенный 9 апреля 2006 года, представляет собой идеальный компромисс. В отличие от своего двоюродного деда, Чарльз разыгрывал свои карты, не теряя головы. У него были все шансы сохранить как любовь своей жизни, так и право на престолонаследие. Камилла, приняв высокий общественный статус герцогини Корнуольской, также оказалась в выигрыше. Наследник трона, которого часто изображали эксцентричным мужчиной среднего возраста, теперь кажется образцом порядочности, и сопровождает его женщина, которая не только любит его, но и искренне верит в него и во все его начинания. После развода с Дианой, когда на свет выходили многочисленные факты супружеской неверности, обманов и противоречивых поступков, было много споров о праве Чарльза на престолонаследие. Примерно такие же споры вновь возникли после смерти Дианы в 1997 году.

Сейчас почти никто не сомневается в том, что корона не перейдет сразу же к Уильяму, минуя Чарльза, хотя некоторые и не в восторге от такой перспективы. В конце концов, это потребовало бы принятия особого парламентского акта, и не только в стране, но и во всех доминионах. На это должна была бы дать свое официальное согласие и королева. Так что же, кризис благополучно миновал? Не вполне. Сам Чарльз может считать, что заслужил свое право на счастье (из всех детей королевы он, как никто другой, мог бы посочувствовать своему двоюродному деду), а королева, как мать, конечно же хочет, чтобы ее дети были счастливы в своей личной жизни. Чарльзу, в отличие от его двоюродного деда, позволили жениться на разведенной избраннице и сохранить при этом свое общественное положение. Но тут встает вопрос: какой ценой?

Королевское семейство, и в особенности семья принца Уэльского, оказалось открыто выставленным на всеобщее обозрение: все теперь считают своим долгом рыться в грязном белье Виндзоров и критиковать любые их действия. Последствия этого чрезвычайно ощутимы. Сомнению подвергаются и траты, и налоговые льготы. Временами в обществе распространяются мнения, близкие к республиканским. Предыдущие два человека с титулом принца Уэльского совершили катастрофические ошибки в выборе невесты. Выдержит ли семейство подобный кризис в еще одном поколении? Новый удар такого рода может оказаться последним.

Королева Елизавета проявила неподдельный интерес к роману своего внука с Кейт Миддлтон. Параллели между нынешним и предыдущим поколениями слишком очевидны, чтобы их игнорировать. Когда об отношениях Уильяма и Кейт стало известно, ему было двадцать три, а ей двадцать четыре года — примерно в таком же возрасте влюбились Чарльз и Камилла. Конечно, монарху не следует витать в облаках и фантазировать о несбывшемся, но иногда бывает так трудно удержаться от вопроса «А что, если?..». Что, если бы Чарльз сделал правильный выбор в молодости? Но тут возникает и вполне законный вопрос: что, если Уильям сделает неправильный выбор?

Вполне понятно, что принц Чарльз пытается оградить своего сына от подобных мыслей, а также от шумихи в прессе и от слишком громоздкого для молодых плеч бремени короля. Но в обществе уже не раз звучало мнение — оправданное или нет, не мне судить — о том, что Уильям гораздо больше подходит на роль короля, чем его отец. И хотя Уильяма от его двоюродного прапрадеда Эдуарда VIII отделяют восемьдесят восемь лет, он вполне претендует на то, чтобы стать объектом похвал того рода, что расточались в адрес его предка.