— Всё в порядке? — это Иван Иваныч пробился к ним через толпу — перед ним она почему-то не подумала расступиться. — Я сразу, как увидел Ситниковых, попытался к вам подойти, но… не получилось как-то…

— О, да всё чудесно. Ситникова, — бабушка покосилась на Миль, — нас отчего-то не замечает. А вы сегодня такой нарядный! Знаете, вам очень идёт этот костюм. По-моему, выставка удалась, не находите?

— Ну, я-то — лицо пристрастное, но хотелось бы думать, что да, удалась, — он немного нервно рассмеялся.

— Столько народу!

— Да, я, если честно, надеялся, что люди придут, но чтобы столько!..

Миль потихоньку оставила их, было всё-таки интересно взглянуть на экспозицию, ведь многие вещи выполнялись уже без неё. Вот эти куклы, например… да и вообще — выставленные рядом, даже знакомые работы смотрелись как-то иначе.

Она понемногу продвигалась от работы к работе и вдруг заметила, что толпа вокруг неё рассеивается, народ куда-то уходит. Она огляделась: люди собирались возле той части, где Миль уже побывала и, не заинтересовавшись, отошла прочь — ведь не особенно интересно смотреть на свои собственные рисунки. Удивлённая, она подошла тоже и попыталась понять, что они там нашли. Люди стояли редко, Миль спокойно прошла между ними, проследила за их взглядами…

Очень странно, подумалось ей. Они все смотрят на её последние работы. Те, что она сделала второпях, чтобы успеть сдать Иван Иванычу.

Как-то странно они стоят, эти люди…

— Ты о чём думала, когда это рисовала?! — прошипела за её спиной бабушка.

Миль пожала плечом — не помню… о чём-то, наверное, думала. А что? Она удивлённо взглянула на бабушку.

— Не туда смотришь! — всё также шёпотом прошипела та и повернула внучку лицом к вывешенным картинкам.

Миль взглянула на свои последние творения. «Снегири», «Зимняя рябина», «Сумерки», «Окна», «Снегопад», «Снеговик»… «Сосульки», «Крыши», «Голуби», «Ручеёк», «Одуванчики», «Птицы», «Лучи», «Тени»… «Лошадки», «Классики», «Мячик»… И всё прочее тоже на месте.

Иван Иваныч вывесил всё. И что? Рисунки как рисунки. Или…

Миль вытащила неразлучный свой блокнотик. «Я что, опять чего-то не замечаю?»

— Именно, — прошептала бабушка. И на этот раз её шёпот был уместен как никогда, потому что в фойе стало тихо, как во время уроков. Миль в недоумении вглядывалась в лица окружающих. Стоят, смотрят, на лицах — покой и умиротворённость. «О чём же я думала?» — попыталась Миль сообразить. И вспомнила. Всякий раз, выполняя задуманное, она погружалась в состояние радостной удовлетворённости, почти счастья, от которого её ничто не отвлекало, на время работы она уходила в рисунок, как в другой мир, который она сама создавала, и вокруг царила тишина и покой… Помнится ещё, бабушка, стоя в дверях комнаты, всё никак не могла её дозваться к обеду…

Усиленный динамиком, тишину фойе разбил громкий щелчок, и голос директора пригласил всех в зал — воспитанники других творческих студий готовы были показать небольшой отчётный концерт. Люди вокруг задвигались, закашляли, заговорили и дружно двинулись занимать места в зале. Скоро в фойе остались только Миль с бабушкой. Переглянувшись, обе устремились к рисункам — поскорее снять. А когда сняли, за их спинами кто-то кашлянул, а затем Иван Иваныч смущённо, будто это его застали за не очень хорошим делом, сказал:

— Простите… конечно, это ваше право… но я надеялся, что работы ещё повисят.

— Думаю, они провисели достаточно, — бабушка сложила рисунки аккуратной стопкой. — У вас не найдётся, во что их упаковать?

— Найдётся. А…

— Да?

— Можно мне на память… хотя бы одну? Мне почему-то кажется, что в следующем году мы с вами в этой студии не встретимся.

Бабушка дождалась кивка Миль и ответила:

— Любую на ваш выбор — из тех, что висят. Или хоть все сразу. Да? — повернулась она к Миль, и та с готовностью кивнула.

— Ну… спасибо и за это. Эти тоже хороши.

И тут позади них раздался ещё один мужской голос, от которого у Миль не просто мурашки по спине побежали — показалось, что вся кожа вздыбилась иглами, как у ежа, и стало нехорошо:

— Если можно, я бы тоже попросил для себя что-нибудь, раз вам не жаль.

Бабушка, не оборачиваясь, схватила руку застывшей Миль, и бросила через плечо:

— Спрашивайте у нового владельца.

— Мм… а что-нибудь из тех работ, что вы сняли с экспозиции? Я бы заплатил.

— Эти не продаются, — резковато ответила бабушка и обратилась к Иван Иванычу: — Вы не передумали принимать эти работы?

— Э… нет, не передумал, — решительно сказал Иван Иваныч. — Беру всю коллекцию.

— Ну и хорошо, тогда оставляю её на вас, дома всё равно хранить негде. Вы обещали нам помочь с упаковкой, — напомнила она.

— А, да. Можете пройти в нашу студию, там прямо на моём столе есть всё, что нужно.

— Благодарю, — и подтолкнула Миль вперёд. Сама она всё время держалась между внучкой и неприятным незнакомцем за спиной.