Просто здорово.

Повернув руль одной рукой, она свернула за угол.

«Птичка — дрозд» закончилась.

Прозвучали позывные сигналы передачи новостей.

— В эфире Белинда Бернар с основными новостями, поступившими к этому часу.

— Доброе утро, Белинда, — сказала Лейн.

— …рано утром погибли в результате пожара в своем доме на Кактус-Драйв.

Лейн глянула на радио. Кактус-Драйв? Погибли в результате пожара?

— …Потерпевшими оказались Джерри и Роберта Паттерсон и их семнадцатилетняя дочь Джессика.

— Господи, — прошептала Лейн.

«Пламя было замечено соседями около 4:30 утра. Пожарные, прибывшие на место пожара, уже не могли войти в дом, чтобы попытаться оказать помощь. Однако поскольку пожар был очень сильным, семья задохнулась от дыма еще до прибытия пожарного подразделения. Это подтвердилось, когда пожар был потушен. Все члены семьи были обнаружены в своих постелях. Причина пожара еще изучается, но скорее всего он начался в спальне дочери, Джессики».

«Курила в постели?» — подумала Лейн.

«Вчера вечером заседал Совет по образованию…»

Она выключила радио.

Внутри стало как-то холодно и пусто.

Джессика мертва.

Она, конечно, была не подарок, но Боже! Мертва.

Как могло случиться подобное?

Джессика курила, как паровоз. Провела полжизни в женском туалете, пуская клубы дыма. Должно быть, уснула с сигаретой.

Разве у них не было противопожарной сигнализации?

Лейн повернула за угол. Бетти поджидала ее на тротуаре. Лейн остановила машину, перегнулась через пассажирское сиденье и отперла дверь.

— Ты уже слышала? — спросила Бетти, распахивая дверь.

— Да.

— Докурилась! — Бетти кинула свою сумку назад и плюхнулась на сиденье. Машина задрожала. — Я так и знала, что эта шлюха плохо кончит. — Она захлопнула дверь.

— Она умерла, — прошептала Лейн.

— О, Господи, я догадываюсь.

Лейн нажала на газ.

— Она не заслужила этого.

— Курение в постели всегда этим заканчивается.

— Боже, никак не могу поверить.

— А я могу. Вполне могу. Скатертью дорога. Знаешь, что было вчера? После третьего урока захожу я в туалет, а она сидит там на унитазе, дверь нараспашку, сосет свой окурок. Я ей: — «Ты так себе заработаешь рак». А она на меня вот так посмотрела… — Бетти продемонстрировала, сморщив нос и презрительно скривив губы, — и говорит: «Пошла к черту и ты сама и твой жеребец, на котором ты ездишь верхом, жирнячка». Так какую симпатию я могу к ней испытывать? Сама заработала.

— И ее родители.

— Да. Очень жаль, что Райли Бенсон не спал там. Этому дерьму с засаленными волосами пошла бы на пользу хорошая доза ингаляции дымом. Понимаешь, что я имею в виду?

Лейн кивнула. Ей казалось несправедливым такое наказание Джессики и Бенсона. Но защищать их ей не хотелось. Они действительно были противные.

Она подумала, действительно ли Бенсон любил Джессику?

Трудно представить, что он способен вообще кого — нибудь любить.

А, может, и действительно любил.

— Эта детка была какая-то ненормальная, — продолжала Бетти. — Сначала устраивает у себя на голове взбитые сливки, а потом выясняется, что она — противница завитых волос.

Лейн включила радио, сделала погромче звук. Уилли Нельсон и Рей Чарльз пели «Семьи испанских ангелов».

— Намек? Тонкий, но заметный.

— Я просто подумала, что не стоит сейчас сплетничать о ней.

Впереди Генри уже махал им со своего поста на валуне перед домом. Он спрыгнул и поднял свой портфель.

— Салютик, девочки, — сказал он, когда Лейн остановила машину.

Бетти вылезла из машины. Она придерживала сиденье, пока Генри забирался назад. Проследовав за ним, она захлопнула дверцу.

Лейн оглянулась на них. У Бетти просто глаза горели от нетерпения.

— Так ты еще ничего не слышал? — сказала она.

— Чего не слышал? — спросил Генри.

Лейн тронула машину с места.

— Ночью Джессика поджарилась.

— Что?

— Загорела, обжарилась, испеклась, превратилась в пепел.

— Хочешь сказать, что она умерла? — Он был озадачен.

— Умерла, умерла, умерла. Сыграла в ящик. Превратилась в кусок копченой сосиски. Умерла.