Крамер заткнул ей рот тряпкой.

И продолжал резать ее тело.

Где же отец?

Она потеряла сознание.

Придя в себя, она увидела склонившегося над ней Крамера, который лизал и высасывал кровь из ее ран. Когда он поднял голову и глянул на нее, все лицо его кроме глаз было в крови. Красными были даже зубы.

Он вытащил кляп изо рта Джессики и упал на нее, крепко обхватив руками. Его член проткнул ее, а язык заполнил ее рот.

Позднее она увидела, что он, уже умытый и одетый, стоит у ее кровати. Под мышкой у него была пачка газет. Он присел и исчез из виду.

Джессика услышала шорох бумаги.

Услышала, как чиркнула спичка.

Крамер стоял над ней.

— Желаю тебе крепкого сна, — проговорил он. — И чтобы клопы не кусали.

Уходя, он выключил свет.

Но в комнате еще долго было светло.

К нему пришла Бонни. Она молча приблизилась к его кровати. Она была прекрасна, восхитительна, лицо ее обрамляли белокурые волосы. На ней была плиссированная синяя юбка и золотистый свитер, — ее костюм со снимка, только сейчас она была босиком.

Стоя возле кровати Ларри, она смотрела на него серьезными глазами.

— Я ждала тебя, — сказала она нежным, ласкающим слух голосом. — Почему ты не пришел ко мне?

— Я… я не знаю. Я хотел, но…

— Разве ты не знаешь, что я люблю тебя?

Ее слова заставили сердце Ларри забиться сильнее.

— Это правда? — спросил он.

— Конечно. Как же мне тебя не любить?

— За что ты должна меня любить? — спросил он. — Мы ведь даже не знакомы.

Легкая улыбка приподняла уголки ее губ.

— Мы знаем друг друга нашими сердцами. Я так тебя люблю, Ларри. И ты любишь меня, правда?

— Да, — сказал он и почувствовал, что весь переполнен радостью. — Да, я люблю тебя.

И вдруг ему в голову пришла мысль, которая, казалось, сейчас разобьет его сердце.

— Но ведь ты мертва, Бонни.

Ее смех был легче дуновения ветерка.

— Не будь таким глупым. Разве я похожа на мертвую?

— Ты выглядишь… Просто божественной.

Бонни подошла еще ближе. Она наклонилась над ним. Ее волосы упали вниз, и локоны приятно щекотали щеки Ларри. Их губы встретились. У нее были мягкие, теплые, чуть влажные губы. Когда она отняла их, Ларри почувствовал ее свежее дыхание.

Ларри вынул руки из — под одеяла. Он слегка обнял Бонни, поглаживая ее через свитер, ощущая тепло ее тела, легкий изгиб ребер.

Она высвободила губы.

— Ну как, я мертва?

— Теперь уж точно нет, — прошептал он сквозь ком в горле. — Ты потрясающа.

— Я так стремилась к тебе, Ларри.

— Я тоже стремился к тебе.

Руки Ларри скользнули под ее свитер. Его всего пронзила дрожь, когда он дотронулся до бархатистой кожи над ее бедрами.

Тут он вспомнил кое — что еще, и опять его радость перешла в страдание. Он так хотел ее, но вынул руки из — под ее свитера и опустил на матрац.

— Ведь я женат, Бонни.

— Ты ее любишь?

Ему бы хотелось сказать «Нет». Но он не смог.

— Да, — ответил он. — Мне очень жаль. Боже, мне очень жаль. Я люблю Джину, но и тебя люблю тоже.

— Все в порядке, — прошептала она, ее теплое дыхание тронуло его губы. — Ты можешь любить нас обеих.

— Не думаю, чтобы Джине это понравилось.

— Она никогда не догадается об этом. Я обещаю. Это будет нашей тайной.

Ларри почувствовал, как покрывало соскальзывает с его тела, ощутил, как прохладный утренний воздух холодит его кожу. Бонни поцеловала его сбоку в шею. Она целовала его плечи, грудь.

— Нет, — шептал он.

— Дорогой, не думай об этом. — Ее мягкие губы прижались к его пупку.

Он застонал от мучительной боли желания и невозможности его удовлетворения.

— Это будет нечестно, — сказал он.

— Любовь всегда права.

— Не знаю.

— Да, — прошептала она. — Да, моя любовь. — Бонни забралась на него верхом, подогнув колени, ее легкая хлопчатобумажная юбка накрыла их, предохраняя от утренней прохлады. Казалось, тепло их тел соединилось под ней. Каким-то образом, Ларри понял, что трусиков на ней не было. Он так хотел, чтобы она опустилась вниз, пронзила себя, позволила ему утонуть в ее скользящем, объемлющем тепле.