Я настаивал на том, чтобы духовенство было отчуждено от осуществления казней, это — задача гражданских властей...

Вы еще худший лицемер, нежели Понтий Пилат!
– вспылил Ницше.
– Сколько раз Вы умывали руки?

Августин собрался ответить, но его перебила еще одна возникшая душа:

Ты искажаешь истину, Блаженный Августин! Уже на исходе четвертого столетия священнослужители сами предавали еретиков смерти!

Пример?!
– возмутился первый инквизитор веры.

Я сам - испанский теолог Присциллиан! Руководствуясь изречением святого апостола Павла «Разве вы не знаете, что вы и есть Храм Божий?», я требовал чистотой и безгрешием достигать рая. На сем постулате я построил учение сурового аскетизма и настаивал на запрещении браков для духовенства... Меня объявили еретиком!

И ПРАВИЛЬНО!
– донесся с небес голос апостола Петра.
– ГОСПОДЬ НИКОГДА НАМ ЭТОГО НЕ ЗАПОВЕДЫВАЛ. И Я, И АПОСТОЛ ФИЛИПП, И МНОГИЕ ДРУГИЕ ПЕРВОУЧЕНИКИ ИИСУСА БЫЛИ ЖЕНАТЫ!

Но меня сожгли живьем в 380 году!

Истинное исполнение заповедей Моисея и Христа!
– загоготал Сатана.

Ты знал, на что шел, нарушая законы Церкви, полагавшие обет безбрачия необязательным, - сурово сдвинул призрачные брови Августин.

Но всего через пять лет после того, как я превратился в пепел, декрет папы Сириция ввел строгий целибат для священников всех рангов выше подъячих и расторгнул все браки духовных лиц, заключенные к тому времени...

Что явилось одной из главных причин раскола между греческой и латинской церквями, - заявил эрудит Ницше.
– Впрочем, и в греко-русском православии черное духовенство, включая высших иерархов, практикует целибат, о котором основатель их религии ничего не говорил!

Так кто же я - еретик или пророк?
– не унимался Присциллиан.

Утешься: ты - первый мученик, которого сожгла испанская инквизиция!
– торжествовал лукавый.
– А твои палачи попали ко мне в гости. Они нарушили одно из фундаментальных правил ранней Церкви, запрещавшее христианину в любом качестве - судьи, конвоира, экзекутора - способствовать смерти своего единоверца. Отчасти благодаря неуклонному следованию этому наставлению христиане привлекали к себе сторонников и вызывали недовольство римских властей. Так что еретик и вероотступник - это ты, Августин!

Господь нас рассудит!
– только и смогла прошептать душа знаменитого проповедника.
– Порой творишь зло во имя добра...

Что-то я не вижу здесь ни одной царственной особы, - заметил Ельцин, чтобы отвлечься от тяготившей его мысли о том, что фраза о творении зла во имя добра относится и к нему лично.

«Когда я слышу, как добр был такой-то король, я говорю: какое неудачное было правление», - выдал афоризм Наполеон из своего сектора.
– Поэтому великих правителей в чистилище очень мало. А в раю — так вообще считанные единицы!

Во какие дела, панимаш, творили «забугорные» святые!
– для Бориса Николаевича новые знания стали шокирующим откровением.

А твои канонизированные соотечественники ничуть не лучше!
– «обрадовал» его Повелитель мух.
– Взгляни на «могучую кучку» равноапостольных: римский император Константин Великий, чешский король Вацлав, венгерский король Стефан, русский великий князь Владимир (имеет, кстати, два погонялова — Красное, панимаш, - передразнил он Ельцина, - Солнышко, а еще — Святой). Редкостные были при жизни дьяволоугодники: все поголовно сыно — и братоубийцы, насильники, прелюбодеи, губители десятков тысяч безвинных людей... Казалось бы — моя добыча без всякого сомнения! Но они оказались хитрованами: сделали христианство официальной религией своих государств — и благодарная церковь уравняла их с апостолами! Теперь вот дожидайся Светопреставления, чтобы лапы на них наложить, - а пока ни-ни...

Так они ж вроде раскаялись...
– бывший рьяный демократ неожиданно вступился за души монархов.

Это определит только Страшный суд!
– рявкнул раздосадованный Отец лжи.

А ты, что, после Конца света все еще будешь иметь силу? – удивился ЕБН.

А як же! На земле наступит Царствие Небесное (это, кстати, мы еще посмотрим), а грешники будут зубами скрипеть в геенне огненной — под моим, естественно, присмотром!

Все равно наши святые лучше западных!
– упорствовал бывший кандидат в Политбюро ЦК КПСС.

Это смотря кто! — то ли согласился, то ли возразил ему Сатана.
– Поговори вон с кое-какими кумирами русского народа...

К новоприбывшим подошли три души в богатырских доспехах и в красных корзнах — особых плащах, которые дозволялось носить только князьям. У двоих на головах были нимбы, у третьего — шапка Мономаха. Каждый по очереди представился— кратко, без титулов:

Святой Александр Невский.

Святой Дмитрий Донской.

Владимир Мономах.

Почему Вы здесь, великий князь?
– Ницше опередил своего спутника, собиравшегося задать тот же вопрос победителю битв на Неве и Чудском озере.
– Из-за того, что подчинились Батыю? Из-за того, что с помощью татар разгромили народное восстание против захватчиков, которое возглавил Ваш брат Андрей? Из-за того, что подавили мятеж новгородцев против ханской переписи и баскаков?

Нет, это было необходимо свершить, дабы Русь не сгинула окончательно. Я плакал, когда делал это, но поступить иначе не мог. Я не поднимаюсь в рай и остаюсь в пекле из-за моей бессмысленной жестокости. Когда мой сын Василий сбежал от моего гнева из Новгорода, я приказал выколоть глаза его дружинникам, которые не остановили своего князя. Не могу забыть и после смерти, как они протягивали ко мне руки, молили меня: «Княже! Смилуйся! Не вынай нам очи — лучше убей!» Совесть грызет...

Ну, а Вы-то, великий князь Дмитрий, думаю, страдаете за то, что жгли города Тверского и Рязанского княжеств, убивали и в холопов обращали соотечественников десятками тысяч?
– обратился философ ко второму властителю в нимбе.