Закатный дождь лучей повис, как паутина,

И отсвет розовый на пенистых гребнях.

А море всё дрожит раскинутой паневой;

В нем — неба синева, и солнца круг багровый

Приложен пластырем к больному сердцу вод.

Закончив ужинать, артель рыбачья встала.

Усталость сброшена — ее как не бывало, —

Стекла с тяжелых плеч, как брызги волн, как пот…

29

Уже ночной улов увозят на возах,

В корзинах слитки рыб — им не уйти из плена;

Хватают воздух рты, в глазах застывший страх,

А в жабрах трепетных сопит морская пена...

Устали рыбаки, бредут безмолвно вслед,

Иной перевернет в корзине рыбье тело;

Опасность позади, тревога улетела,

На лица рыбаков зеленый лег рассвет.

Как на похоронах, плетется конь уныло,

На морде — чешуя, и ноздри залепила,

Чихает бедный конь, дробинки слез текут.

Рыбачьи невода колышутся на кровле,

Просохнув на ветру, висят до новой ловли.

Кричит возница: “Н-но!” — и лихо свищет кнут.

30

Огромной рыбою на берег выполз бот,

Облеплен чешуей, он под лучами блещет,

Над ним задумчиво широкий парус плещет,

Как струйки рыбьих слез, вода с бортов течет...

А лодка на спине лежит у свай причала,

Похожая на сельдь со вскрытым животом,

Уловом, как икрой, набит он до отвала;

Попали рыбы в сеть, не ведая о том...

А люди паруса, как фартуки, свернули,

На влажной гальке сеть пустую растянули

И стягивают с ног сырые сапоги,

Глядят в немой простор, как будто ищут что-то,

И, мокрым рукавом стирая капли пота,

Соленый черный хлеб ломают рыбаки…

31

Шерстистый горб горы густой травой порос,

Телята прыгают, резвясь на косогоре;

Следя за их игрой, лежит в немом дозоре

Четвероногий страж — большой косматый пес...

Он лапы вытянул, блаженно зубы скалит:

— Резвитесь, милые! В запасе день у вас. —

Как зелен этот мир, он весь лучами залит,

И радостно звучит овчарки хриплый бас...

Привольно здесь телкам, их не кусают мухи,

Щекочет солнце пса, совсем как стебель в ухе,

И пес пытается зубами луч поймать;

Он высунул язык, залаял через силу,

Стреноженную прочь он отогнал кобылу

И, глядя на телят, улегся в тень опять.

32

Висящее белье читает ветерок,

Как строчки белые на голубой скрижали;

И светлых бликов ряд, сверкая, как медали,

На грудь сырой земли воскресным утром лег.

Белы, как простыни, у моря хаты встали,

Как будто выстиран и сохнет хуторок:

Он скован, как баркас, канатами дорог,

Щетинясь веслами, он жадно смотрит в дали…

На вышке белый флаг, привязанный к шесту,

Похож на аиста и рвется в высоту;

А ветер дочитал все строчки на скрижали,

Он травы и листву целует на лету