Когда в реанимационную палату стал просачиваться дневной свет, больница снова ожила.

Сменялись медсестры, развозили тележки с едой, врачи начинали обход. Вокруг слышалось

гудение. Медсестре потребовалось проверить катетер, и Аманда, неохотно покинув палату, побрела к кафетерию. Может, кофеин немножечко ее взбодрит? Ей нужно обязательно быть

рядом с сыном, когда он придет в себя.

Несмотря на ранний час, очередь в кафетерии оказалась длинной и состояла в основном из

таких же, как она, людей, дежуривших в больнице всю ночь. Перед ней стоял молодой

мужчина лет тридцати.

– Моя жена меня убьет, - признался он, пока они стояли.

– Почему?
– подняла брови Аманда.

– Она вчера родила, а сейчас срочно отправила меня сюда за кофе. Говорит, у нее от

недостатка кофеина начинает болеть голова, а я задержался - не выдержал и завернул в

детскую, одним глазком глянул на своего ребенка.

Аманда улыбнулась.

– Мальчик или девочка?

– Мальчик, - ответил молодой человек.
– Гейбриел. Гейб. Наш первенец. Аманда подумала о

Джареде. О Линн и Аннет. О Бее. В больнице прошли ее самые счастливые и самые

печальные дни.

– Поздравляю, - сказала она.

Очередь ползла еле-еле. Люди неторопливо выбирали еду, заказывали на завтрак какие-то

сложные блюда. Расплатившись за чашку кофе, Аманда посмотрела на часы. Она покинула

палату всего четверть часа назад. Без сомнения, принести кофе в реанимацию нельзя, поэтому

она села за столик у окна. Парковка перед ее глазами постепенно заполнялась.

Покончив с кофе, она зашла в туалет и там еле узнала свое лицо, отразившееся в зеркале. Оно

было усталым и помятым. Аманда поплескала на щеки и шею водой и следующие пару минут

посвятила тому, чтобы привести себя в относительный порядок, чтобы выглядеть более-менее

прилично. Обратно в реанимацию она поднялась на эскалаторе. Когда она подошла к двери, ее остановила медсестра.

– Простите, но туда сейчас нельзя.

– Почему?
– Аманда остановилась. Медсестра не ответила, ее вид оставался непреклонным.

Аманда почувствовала, как внутри у нее зарождается страх.

Она прождала за дверями реанимации почти час, пока к ней не вышел доктор Миллз.

– Простите, - извинился он, - но произошли серьезные изменения.

– Я т-т-только что была с ним, - заикаясь проговорила Аманда, не зная, что еще сказать.

– Ситуация с вашим сыном ухудшилась, - продолжил он.
– Ишемия правого желудочка.
– Он

покачал головой.

Аманда нахмурилась.

– Не понимаю вас! Объясните мне более доступно!

На лице врача отразилось сочувствие, его голос смягчился.

– Ваш сын, - наконец проговорил он, - Джаред... у него был сердечный приступ. Достаточно

сильный.

Аманда заморгала. Стены коридора вдруг стали смыкаться вокруг нее.

– Нет, - пролепетала она.
– Это невозможно. Он спал... он приходил в себя, когда я уходила.

Доктор Миллз промолчал, и у Аманды закружилась голова, показалось, что ее тело

превратилось в бестелесную оболочку.

– Вы сказали, он будет в порядке, - пролепетала она.
– Что операция прошла успешно. Что он

сегодня очнется.

– Простите...

– Что за сердечный приступ?
– негодуя, потребовала ответа Аманда.
– Ведь ему всего

девятнадцать!

– Не знаю. Наверное, всему виной какой-нибудь тромб. Возможно, это результат травмы, полученной в аварии, но не исключено, что это связано с операционной травмой. Точно

сказать нельзя, - объяснил доктор Миллз.
– Это необычно, но в таком серьезном случае может

быть все, что угодно.
– Он коснулся руки Аманды.
– Должен вам сказать, случись такое вне

реанимации, он мог бы не выжить. Голос Аманды задрожал.

– Но ведь он выжил? С ним все будет в порядке, да?

– Не знаю.
– На лицо врача снова опустилась непроницаемая маска.

– Как это не знаете?

– Нам стало трудно удерживать синусовый ритм.

– Прекратите использовать профессиональные термины!
– воскликнула Аманда.
– Объясните

доступным языком, что мне следует знать! Мой сын поправится?