Потому что ясно как божий день: дело было именно в этом. В одном из парней в баре. И

несмотря на то, что Эби плохо соображал из-за жара и страшной боли в животе, он тем не

менее собирался выяснить, кто именно тот самый парень.

Таким образом, он приготовился ждать и вскоре заметил одного, кто мог бы вполне им быть: молодой темноволосый малый. Слишком уж он откровенно флиртовал с Кэнди, чтобы это

было просто так. Эби видел, как она коснулась его руки, а когда принесла ему пива,

нагнулась, вывалив перед ним свои груди. И только Эби встал, чтобы пойти и навести там

порядок, как у него затрезвонил телефон: звонил Доусон. Потом он, барабаня пальцами по

рулю, вез в больницу Теда, распластавшегося на заднем сиденье. Однако, даже мчась в Нью-

Берн, Эби рисовал себе в воображении Кэнди с тем самоуверенным нахалом - как он срывает

с нее топ, а она стонет в его объятиях.

Вот сейчас она заканчивает работать. При этой мысли Эби вскипел от ярости, потому что

точно знал, кто провожает ее к машине, но ничего не мог изменить. Сейчас нужно выяснить, что затеял Доусон.

Всю ночь Тед то приходил в сознание, то снова отключался. Из-за лекарств и сотрясения

мозга он плохо соображал, даже когда был в сознании. Однако к середине следующего утра

он начал чувствовать. Чувствовать ненависть. Эби он ненавидел потому, что тот все

допытывался, не собирался ли Доусон прийти за ним; Эллу, потому что та все ныла,

переживала и всхлипывала; ненавидел свою родню, их шепот доносился до него из коридора

– там все решали, стоит ли им его по-прежнему бояться. Но больше всех он ненавидел

Доусона. И, лежа в постели, до сих пор пытался понять, что именно произошло. Последнее, что он запомнил, перед пробуждением в больнице, был стоявший над ним Доусон. И понять

смысл того, что ему говорили Эби с Эллой, ему удавалось далеко не сразу. В конце концов

врачи были вынуждены его связать и пригрозили вызвать полицию.

Потом он все же стал поспокойнее, поскольку только так мог выбраться отсюда. Эби сидел на

стуле, а Элла на кровати рядом. Она все суетилась вокруг него, и он с трудом подавлял в себе

порыв врезать ей как следует, хотя был привязан к кровати, а потому даже при всем желании

не смог бы этого сделать. Мысль о Доусоне снова заставила его попробовать ремни,

которыми он был пристегнут, на прочность. Ну все, ему не жить, это как пить дать, и плевать

Теду на предписание врача оставаться в больнице под наблюдением еще одну ночь и

ограничить активность. Ведь Доусон может исчезнуть из города в любую минуту. Рыдания

Эллы стали перемежаться с икотой.

– Пошла прочь, - сквозь зубы процедил Тед.
– Мне нужно поговорить с Эби.

Элла вытерла лицо и без звука вышла из палаты. Тед повернулся к Эби. Брат выглядел хуже

некуда - лицо горит, весь в поту. Заражение. Это Эби нужно в больницу, а не ему.

– Вытащи меня отсюда.

Эби, поморщившись, подался всем телом вперед.

– Хочешь снова пойти с ним разбираться?

– Я еще не закончил. Эби показал на гипс.

– И как ты собираешься с ним разбираться, когда у тебя сломана рука? II если ты вчера с

двумя пистолетами не смог ничего ему сделать.

– Ты пойдешь со мной. Сначала привезешь меня домой, и я возьму еще один «глок». А потом

мы с тобой доведем дело до конца.

Эби откинулся на стуле.

– А с чего это я должен этим заниматься?

Тед не мигая смотрел на брата, пытаясь осмыслить сказанное.

– Потому что последнее, что я запомнил, прежде чем отключиться, это его слова о том, что ты

следующий.

10

Доусон бежал вдоль берега моря, по плотному, слежавшемуся песку, вяло догоняя нырявших

в волнах крачек. Несмотря на ранний час, пляж был полон: кто-то вышел на утреннюю

пробежку, кто-то выгуливал собак, дети уже вовсю строили замки из песка. За дюной на

террасах люди, положив ноги на перила, наслаждались утренним кофе.

С гостиницей Доусону повезло: в это время года те отели, что у пляжа, как правило, забиты

до отказа, и ему пришлось обзвонить несколько мест, прежде чем нашелся номер, от которого

только что отказались. У него был выбор, где поселиться: здесь или в Нью-Берне, но