Поэтому, когда адвокат сразу же взял со мной угрожающий тон, послушав его минуту, я сказала:

— Я не позволю с собой так разговаривать! Я готова выслушать, если у вас есть что сказать, и согласиться на любое разумное предложение, но факт остается фактом: я замужем за лордом Глаксли, я его жена. Вам не удастся представить дело так, что я совратила младенца; мне нет девятнадцати, а ему двадцать пять, так что ваши аргументы чистейший вздор, и вам это известно!

Маленький сухощавый человечек был явно озадачен. Он бросил быстрый красноречивый взгляд на лорда и леди Марленд, как бы говоря им: «Вы же видите, что я могу поделать с такой вульгарной особой?»

Тогда заговорил старик. Должна сказать, что он настоящий джентльмен, с вежливыми манерами и учтивым разговором. Не будь он моим свекром, он бы мне очень понравился.

— Может быть, — сказал он спокойно, — вы подскажете нам, что можно было бы сделать по поводу этого злополучного брака. Наш сын не имеет желания больше видеть вас, и, как я могу понять, вы тоже.

— Совершенно верно, — ответила я. — Не надеюсь, что вы поверите мне, но я не хотела выходить замуж за вашего сына — это была ужасная ошибка, и чем скорее мы ее поправим, тем лучше.

После этого старик и адвокат долго говорили о чем-то приглушенными голосами. Потом они пытались объяснить мне законную сторону дела, но, должна признаться, что у меня в голове все перепуталось.

Насколько я могу понять, самым простым выходом из положения было бы аннулировать наш брак, добиться признания его недействительным — но это займет не меньше года, а они очень торопятся вырвать своего драгоценного сыночка из моих тенет; поэтому они пришли к выводу, что развод — лучший вариант.

— Все это прекрасно, — сказала я, — но кто будет разводиться с кем? Кто будет ответчиком?

Как я и ожидала, они хотели, чтобы я взяла вину на себя. Я ничего не имею против и даже в каком-то смысле нахожу, что мне нужно взять инициативу на себя, чтобы выпутаться из этой истории. И в то же время не могу придумать, кто мог бы стать соответчиком, ради кого я взяла бы на себя вину.

Они были так довольны, что сама мысль о таком варианте не ужаснула и не отпугнула меня, что обещали вручить мне тысячу фунтов в тот день, когда я представлю им доказательства моей неверности.

Это предложение придало мне смелости попросить у них сразу некоторую сумму, хотя мне стоило многих усилий обратиться к ним с такой просьбой.

— Как только я поправлюсь, тут же поступлю на работу, — сказала я. — Не думайте, пожалуйста, что мне нужны ваши деньги, — просто какое-то время я не смогу работать.

После этого последовало еще одно совещание так же шепотом. Естественно, я сразу же увидела, что это их встревожило. Если бы они согласились платить мне помесячно какую-то сумму, я могла бы не спешить представить им так интересующие их доказательства! Однако спустя некоторое время адвокат обратился ко мне:

— Должен вам сказать, что у лорда Глаксли нет личных средств, он получает содержание от родителей, и, если вы потребуете от него через суд, чтобы он содержал вас как свою законную жену, лорд Марленд вообще прекратит выплачивать ему что бы то ни было и вы не получите от него никаких денег. Но поскольку мы уверены, что вы не захотите вынудить лорда Марленда принять подобные меры и придать делу еще большую огласку, мы согласны до того момента, пока вы не представите нам доказательства вашей неверности своему супругу, выплачивать вам три фунта в неделю, каковая сумма будет перечислена на ваш счет в банке. Если вы предпримете попытку добиться увеличения этой суммы, лорд Марленд откажется от какой-либо ответственности в отношении вас и прекратит выплачивать содержание своему сыну до того времени, пока брак не будет расторгнут.

Я поняла: что бы я ни сделала, я нахожусь целиком в их власти, но была так рада хоть каким-нибудь деньгам, что согласилась на все их условия.

Я вышла на улицу, чувствуя себя как какая-нибудь уволенная судомойка, и, только вернувшись домой, я заплакала. Но, с другой стороны, я могу понять, что Пупсик их сын и им ужасно неприятно, что он женился на дочери акробатки.

Все это очень хорошо, но прошлого не вернешь.

Было время, когда три фунта в неделю казались мне роскошью. Теперь я вижу, что это предел бедности. Сейчас на дворе осень, и я не могу разгуливать в крепдешине и делать вид, что в пальто мне слишком жарко.

Я только молю Бога, чтобы поскорее найти какую-нибудь работу.

К счастью, вернулся Хью. Когда я рассказала ему, что со мной случилось, он отнесся ко мне очень по-доброму и с пониманием.

— Бедная Линда, — сказал он, — ну и впутались же вы в историю!

А когда узнал об условиях развода, он пришел в ужас.