— Ну и горячая парочка нам попалась! Плевать они хотели, что я в соседней кабине моюсь… — перебросив через плечо полотенце, объяснила ситуацию подошедшая Вита. — Прямо гориллы в клетке!

Дикси заметила странные взгляды, которыми встретили ее появление члены группы, но ничего не поняла: все случившееся с ней в этот день было окутано дурманом сновидения. Жар в крови, туман в голове, пьянящие ароматы неведомых цветов создавали ощущение горячки, бреда. Опасный вирус настиг Дикси — ее охватила лихорадка тропической страсти.

Вечером, торопясь поймать невероятный, разлившийся на полнеба багровый закат, Умберто отснял пейзажную сцену с мелькавшей среди зарослей болотных трав полуобнаженной «дикаркой».

— Красиво получится, думаю. Я наснимал все окрест — паутинок, паучков, цветочков, ручейков — тут прорва натуры так и лезет в камеру, — сказал Сол, cворачивая аппаратуру. — Только зачем девочке этот фиговый листок из леопарда? Пусть будет голенькая, я сниму через фильтр, в тенях и травинках, так что сразу и не разберешь что к чему.

— Ты прав, Сол. Пусть из самой плоти джунглей рождается смутный образ, намек, тень. То ли стебель, то ли цветок, то ли разыгравшееся воображение, — поддержал его Умберто. — А потом — бац! Живое человеческое тело, воплощенный идеал. Дочь земли, воды, ветра… Ведь все это должно оглоушить парня. Трезвомыслящий, рациональный американец, все перевидавший в свои двадцать пять, и вдруг — видение, эротические галлюцинации…

Алан, наблюдавший съемки со стороны, отбросил потухшую сигарету, которую уже давно нервно пожевывал.

— Меня и так оглоушило, — объяснил он Старику, путая итальянские и английские слова.

— Уж это можно понять. — Умберто с улыбкой кивнул в сторону Дикси, рассматривающей свою босую ступню. — Ей не так-то легко приходится: с мягких ковров — и в самое пекло… А ведь босиком по колючкам бегала, не жаловалась. Повезло нам с тобой, парень. — Умберто вздохнул и подтолкнул Ала к девушке. — Помоги-ка малышке вытащить занозу, ковбой.

Участники киногруппы расположились в специально оборудованных фургонах: маленькая комната с зарешеченными оконцами в стене и в потолке предназначалась для двоих. Вернувшись после съемок, Дикси заметила, что место Виты, разделившей с ней спальню, опустело — исчез чемодан и развешанные на стене платья. Тут только она догадалась, что демонстративный уход соседки — последствие дневного эпизода. Увы, она перестала контролировать себя и замечать окружающих. Заняв с новой приятельницей смежные кабинки душа, Дикси не подумала о том, что совершила половой акт практически в присутствии постороннего человека. Уход Виты, смешки и значительные взгляды других киношников свидетельствовали о том, что Дикси ведет себя предосудительно.

«А черт с ними!» — отмахнулась она от неприятных мыслей. В стократ важнее то, что произошло сегодня: Дикси стала самой собой. Смысл бытия, его радостей, наслаждений открылся вдруг и ошеломил. Все так потрясающе просто и невероятно загадочно! Главное на этой земле было, есть и будет во веки веков извечное слияние самца и самки, двух половинок живого мира, cтремящихся к совершенству единения. Секрет состоит в том, чтобы найти пару.

Она лежала в темноте на узкой походной кровати, устремив неподвижный взгляд в прямоугольное отверстие в потолке. Сквозь затягивающую оконце москитную сетку и мощные прутья решеток сияли звезды. Небесная бездна уходила в бесконечность, и Дикси казалось, что светила блуждают по небосводу в поисках пары, а найдя ее, сливаются, образуя солнца.

— Ты умница, что не заперлась. — Быстро захлопнув за собой дверь, в комнате появился Ал. Бросив на кровать Виты сумку с вещами, он старательно повернул в замке ключ и проверил надежность двери. — Здесь, говорят, дикое зверье пошаливает. Да и не все мне нравятся в нашей компании.

— А я ждала тебя, — сказала Дикси, протягивая ему навстречу руки и только теперь поняв, что ждать можно не только умом, но и всем телом, каждой клеточкой своего существа, откликнувшегося тут же на объятия Ала.

— Ну что ж, тогда поехали! — Наспех сбросив одежду, он с ходу овладел ею грубо и настойчиво, а потом, взмокший во влажной духоте, cполз с узкой кровати на пол.

— Эй, малышка, кидай сюда простыни и не думай спать — я ненасытный.

В сумке у Ала оказалась бутылка вина, мясные консервы, крекеры.

— Ну мы прямо как янки во Вьетнаме. Только у них с харчем было получше. — Он разлил вино в пластиковые стаканы. — А с девочками — похуже.

Дикси молчала. Все, что говорил этот простоватый парень, казалось ей значительным, оригинальным, а ноздри с упоением ловили запах его пота.

Они не зажигали света, яркая луна висела за окном как фонарь.

— Смотри, здесь такая огромная луна, что даже горы и кратеры на ней видно, — удивилась Дикси. Ал усмехнулся:

— Может, кому-то кратеры мерещатся, а мне везде только вот эти прелести. — Он кивнул на обнаженную девушку и слегка развел ее колени руками.

Они вскоре оказались на полу и долго наслаждались предвкушением близости, давая телам возможность изведать все подступы и подходы к последней, огненной черте. После их первых грубых и жадных слияний игра показалась Дикси совершенно упоительной, граничащей со счастливым безумием: голова отключилась, властвовало, наслаждалось, неудержимо стремилось к высшей точке восторга или самоуничтожения жадное, пылающее тело. Но Алан не давал ему утоления, возвращая назад, усложняя и удлиняя дорогу к финалу. А когда он наконец обрушил на нее всю мощь захватчика и властелина, Дикси закричала и на мгновение потеряла сознание. Потом, лежа рядом, она обвила его шею руками и притянула к себе.