Раздумывать было некогда. Матвеич кинулся к сейфу, не раздумывая, схватил мешочек с драгоценными кристаллами, сунул его в карман и стал спускаться по лестнице, пробуя ступени на прочность. Спустившись всего на несколько ступеней, он остановился. Дальше пути не было. Перед ним оказалась стена странного сиреневого колеблющегося тумана, перекрывающая ему дальнейший ход. Эта стена не внушала ему доверия. Она была какая-то странная, непонятная, никогда ранее не виданная. Но делать было нечего. Не идти же обратно в комнату-сейф. Матвеич осторожно протянул руку вперёд, и она совершенно спокойно вошла в туман, не ощутив никакого сопротивления и не почувствовав ничего опасного. За сизоватым туманом, напомнившим Матвеичу табачный дым, не было никакого препятствия. Матвеич немного постоял, подумал, словно набираясь смелости, затем, осторожно шагнул вперёд и вошёл в неизвестность, зажмурив на всякий случай глаза. Отступать ему было некуда.

Когда он открыл глаза, то очень удивился, увидев, что находится в довольно длинном и высоком пещерном зале, в котором было чуть светло от нескольких, еле теплившихся, дымящих факелов., а перед ним прямо на полу спят несколько десятков странных людей в одеждах из звериных шкур. Перед каждым из них лежали или луки со стрелами, или короткий, ладно сделанный арбалет. Спали все, спала даже караульная стража, спала стоя, опершись на копьё и прислонившись к стене пещеры. Казалось, спали даже полупритухшие факелы, чуть-чуть потрескивающие в укромных углах. А в центре всей компании, положив головы на рюкзачки и забравшись в чехлы от спальных мешков, спали двое ребят – мальчишка в спортивной летней ветровке и девочка в потрёпанном джинсовом костюмчике.

Матвеич ничего не понял из увиденного. Стараясь не шуметь, не мешать отдыхающим, он осторожно отступил в дальний угол пещеры, пригасил фонарь, присел на какой-то камень и закурил, не имея более мочи терпеть жизнь без курева, стараясь при этом понять, куда он попал, и что ему делать дальше. Сигаретный дымок колечками поплыл по пещере, постепенно достигая спящих и заставляя их ворочаться во сне, смешно гримасничать и шевелить губами. Наконец непонятный запах достиг ноздрей старого вождя. Унушу во сне вдруг застонал, закрутил головой и, резко открыв глаза, вскочил, схватившись за боевой кинжал и издав резкий крик. Тотчас вскочило всё войско, со сна ничего не понимающее, но почувствовавшее в крике вождя опасность, сразу ощетинившиеся копьями и настороженными арбалетами против любой опасности. Зашевелились, протирая сонные глаза, и проснувшиеся от общей тревоги ребята.

Матвеич, чувствуя, что это он стал источником их тревоги, забеспокоился. Он совсем замер в своём уголке, только чуточку привстал с камня, на котором сидел, напрасно надеясь, что его не заметят. А разбуженное войско, осветив пещеру ярко вспыхнувшими смолистыми факелами, сразу приметило настороженного незнакомца.

Заметив оробевшего Матвеича, Унушу и его войско отскочили к противоположной стене и, выставив оружие, стали ожидать врага. Но враг не наступал. Он спокойно стоял у стены и миролюбиво пускал изо рта дым странными колечками. Такого Унушу никогда не видел. Что-то невероятное и ужасное увидел он в скромно курившем вахтёре, и испуг отразился на его лице. Он решил, что это дух гор вышел к ним, гневаясь и пуская дым, чтобы навсегда усыпить их в своих владениях. Он закричал духу, что он вождь мирного племени и уважает законы гор. И если духу гор так угодно, то он уйдёт тотчас отсюда и никогда больше не вернётся.

– Только не обижай людей моего племени, – жалобно просил испуганный Унушу.

А Паша с Мариной, увидев у стены невысокого пожилого мужчину в камуфляже с дымящейся сигаретой, очень удивились и облегчённо вздохнули.

– Не бойтесь, – закричал Паша перепуганному войску и вождю, – это мирный гость. Он не причинит нам зла.

Паша подошёл к Матвеичу:

– Здравствуйте. Вы кто и откуда? – спросил он, широко улыбаясь неожиданному гостю. Матвеич с интересом взглянул на Пашу, с наслаждением выпустил изо рта очередную порцию густого терпкого дыма, от чего туземцы едва не упали на колени, и неожиданно низким баском просто ответил:

– Известно кто. Иван Матвеевич я из Института, с вахты я, вышел на обход и попал сюда. А где это я и кто эти люди? Кино снимаете, что-ли?

Паша негромко хохотнул:

– Да, интересное кино получается. А как вы из Института здесь очутились. Ведь мы сейчас находимся в пещере под горой Сестра. А отсюда до Института более десяти километров, да ещё под морским заливом. Да и век сейчас не двадцать первый, а тринадцатый, судя по всему. Давно вы из Института ушли?

– Да недавно совсем. Вот только первую сигарету докуриваю. А насчёт Сестры, это вы, молодой человек, неправду говорите. Я только что из подвала вышел и несколько метров всего прошёл, как в ваше сонное царство попал.

Паша почувствовал радость.

– Марина, слышишь, вот Иван Матвеевич только что из Института вышел и у нас очутился. Значит где-то здесь, совсем рядом, пространственно-временное окно прячется. Иван Матвеевич, – обратился он опять к Матвеичу, – а где это самое место, через которое вы вошли сюда?

Матвеич кинул взгляд на растерянно наблюдающих за ним туземцев, на девочку в джинсах, на ожидающего ответ Пашу и ответил:

– Да вот здесь я глаза и открыл. А закрыл их в подвале Института, перед тем, как шагнуть сюда.

Он показал на место чуть в стороне от них, где на камне у стены ещё лежала его простенькая зажигалка. Он включил свой мощный фонарь, осветил это место, но кроме серой известняковой стены и груды мелких обломков под ней, ничего более не высветил. Паша подошёл к этому месту, ощупал стены сверху донизу, простучал её обломком скалы, но тоже ничего не обнаружил.

– Обыкновенная стена, Марина. Как сюда смог пройти институтский вахтёр, понять невозможно. Не спи мы так крепко, через минуту уже были бы в городе и ели бы мороженное на «Североторге». Но, похоже, это случится ещё нескоро.