Какое-то смрадное чудище в золотой маске ягуара и заляпанном кровью плаще из вороньих перьев, приблизившись к Олегу Иванычу, взяло его за руку. Тот отстранился.

– Пойдем, – тихо сказало существо голосом Шошчицаль. – И ты, Гриша. Быстрее.

Вслед за Шошчицаль, они пробрались сквозь толпу и, обогнув святилище Уицилапочтли с юга, вошли в храм Тлалока, где тоже готовились к жертве.

– Эй, жрецы, – Шошчицаль заглянула в храм, не снимая маски. – Вы, кажется, мне что-то обещали сегодня.

– Тсс! Не ори так, – выбежал из храма молодой жрец. – Эти с тобой?

Закутанная в плащ Шошчицаль кивнула.

– Ну, идемте, – призывно махнул рукой жрец и, обойдя храм, стал быстро спускаться с теокалли.

Это оказалось далеко не так просто – угнаться за жрецом, пусть и пьяным. Ступеньки-то были высокими, узкими – ступня не помещалась, вот и попробуй тут, пойди быстрее – живо скатишься кубарем вниз, все кости переломаешь.

– Ну, быстрее же, быстрее! – оглядываясь, поторапливал жрец. Впрочем, Олег Иваныч и Гриша и без того торопились, как могли, вот только свалиться вниз им никак не улыбалось.

Наконец они спустились к подножию теокалли, вслед за жрецом свернули налево, в храмовый город. Прошли мимо кучи каких-то отбросов, судя по запаху – не иначе, как расчлененных трупов, снова повернули, пока не оказались перед глухой стеной с небольшой дверцей.

– Стойте, – поднял руку жрец и… исчез. Правда, примерно через минуту послышались глухие голоса, дверца раскрылась.

– Заходите, только быстро!

Внутри дворика находилось низкое квадратное здание, выстроенное грубо и надежно, безо всяких архитектурных излишеств, с узкими оконцами размером с ладонь и черным провалом входа.

Олег Иваныч недоверчиво остановился у входа:

– Нам туда?

– Туда, туда, – подтолкнула его Шошчицаль, выглядевшая довольно зловеще в своем перьевом наряде и ягуаровой маске. – Это узилище храма. Только недолго, прошу…

Она отошла в сторону, заговорив о чем-то с жрецами…

Олег Иваныч и Гриша переглянулись.

– Что ж, предлагают – пойдем, – усмехнулся адмирал-воевода. – Надеюсь, не зря мы сюда приперлись.

Они вошли внутрь, в полную темноту, если не считать света звезд, проникающего снаружи. Кто-то, кажется, Шошчицаль, зажег тусклый светильник. Посреди низкого помещения находилась яма, забранная деревянной решеткой. Олег Иваныч подошел ближе, нагнулся и тихо позвал:

– Ваня! Ваня… Иван!

– Кто здесь? – послышался со дна ямы далекий, чуть слышный голос.

– Я, Олег Иваныч. И Гриша.

– Олег Иваныч! – В крике слышалась боль и одновременно – надежда. – Олег Иваныч. Гриша… – В яме раздались рыдания.

– Не плачь, Ваня, не надо, – как мог, успокаивал мальчика адмирал-воевода. – Знай, мы пришли за тобой.

– Мы обязательно освободим тебя, – добавил Гриша. – Ты только держись. Тебя хоть здесь кормят?

– Кормят, – совладав с рыданиями, глухо отвечал Ваня. – Вас много?

– Достаточно для твоего спасения.

– Все, вам пора уходить, – предупредила Шошчицаль. – Скоро сюда вернутся остальные жрецы.

– Прощай, Ваня. Молись и жди.

– Стойте, не уходите! – крикнул из ямы Ваня. – Здесь, в Теночтитлане, есть христиане, есть тайный православный храм. Они помогут нам, надо только их отыскать… Тламак… Он должен знать, он говорил мне… Найдите Тламака.

– Найдем, – уверил Олег Иваныч, хотя сам был уверен в обратном – не в первый раз он уже замечал зигзагообразную татуировку Тламака на левой руке жреческой мантии из человеческой кожи.

Простившись с Ваней, они быстро вышли наружу – и вовремя! С теокалли уже спускался народ: правитель Ашаякатль, жрецы, сановники, воины. В глазах рябило от света факелов и золотых украшений.

Словно сами собой возникли вокруг Олега Иваныча и Гриши воины-«орлы» в высоких, украшенных перьями, шлемах. Молча поклонились Шошчицаль – и как только узнали? Наверное, по ягуаровой маске.

– Прощайте, – шепнула девушка, исчезая в толпе.

– Вот он, соглядатай! – спускаясь с пирамиды, узрел перьевую накидку Тисок. – Тускат, скажи белым, пусть поймают… Нет, не надо! Судя по перьям кецаля – это кто-то из пилли. Тогда… Тогда пусть лучше убьют! Вон там, между храмами, как раз удобное место…

Тускат кивнул, сказал Олельке с Матоней несколько слов и протянул нож. Не местный, обсидиановый. Стальной – новгородский.

Шильники исчезли в толпе.

Шошчицаль быстро шла по улице, раздумывая, где бы половчее сбросить накидку. Вот, кажется, удобное местечко, там, между храмами. И темно, и близко. Обернувшись – возбужденные толпы людей проходили мимо, толкаясь и распевая гимны – девушка юркнула за угол, не заметив, как тот же самый маневр ловко проделали двое. Правда, уловила какой-то шорох… Обернулась и…