— Да не скажу я, не скажу! — Нинка вся дрожала.

— Я чувствую, что Павлик жив.

— Сумасшедшая, — вздохнула Нинка.

— Я не знаю как, но чувствую. Не могу объяснить. Мы с ним связаны как-то, я бы знала, если бы с ним действительно случилось несчастье.

— Асенька, милая, — ласково сказала Нинка, — всякие там астральные нити, может, и существуют, не знаю, я в это не очень верю. Но против фактов же не попрешь... Тело все опознали, и ты сама подтвердила, что... Ой, ты что? — оборвала себя Нинка, заметив, как Ася побледнела. — Я не хотела напоминать. Вообще, давай прекратим этот разговор, зачем ты себя терзаешь!

— Нет, не прекратим, — заявила Ася. — Мне нужно с тобой этим поделиться, иначе я действительно с ума сойду. Только выслушай спокойно, хорошо?

— Хорошо, — согласилась Нинка.

— И не перебивай.

Ася встала, прошлась по кухне, снова собираясь с мыслями, потом остановилась перед подругой. Та внимательно смотрела на нее.

— Ты можешь не верить в существование астральной связи, в мои предчувствия — ради бога. Если бы были только предчувствия, я, может быть, об этом бы и не заговорила. Но есть еще кое-что. Рука.

— Какая рука? — испуганно прошептала Нинка.

— Подожди, ты же обещала не перебивать. Значит, рука. Шрам на руке. У Павлика на правом запястье был довольно заметный шрам. Небольшой, сантиметра два. А у того, которого убили в подъезде, никакого шрама не было. Рука откинулась, рукав чуть-чуть задрался, открыв как раз это место.

— И ты вот так сразу увидела и запомнила? — Не перебивать — это было выше Нинкиных сил.

— Увидела сразу, а вспомнила только потом. Странно, у меня вся картина в голове словно сфотографировалась, а проявилась не сразу, только после похорон.

— Может, ты просто этот шрам не заметила?

Ася упрямо помотала головой:

— Нет, его точно не было. И еще есть кое-что. Рубашка.

— Что, рубашка не та?

— Нет, как раз та. Это точно любимая рубашка Павла, ему ее на заказ шили, он мне говорил. Но тому, кто лежал в подъезде, рубашка была явно велика. Шея в воротнике болталась.

Нинка внимательно слушала подругу.

— Так. Еще?

— Форма головы немного другая. У... — Ася хотела сказать «убитого», но запнулась, — у лежавшего череп был какой-то квадратный. В общем, у Павлика голова не такая.

— Еще?

— Если ты про факты — все. Остальное — астральные ощущения.

— Угу...

Нинка задумалась. Она верила и не верила. Зрительная память у Аси отличная, тренированная, — опять-таки год в «Щуке» даром не прошел, их там учили в первую очередь подмечать детали. Но какая-то фантастика получается! Зачем убивать кого-то и выдавать его за Павла? И потом, что, они все сговорились? Все?!! И милиция, и его сослуживцы, и соседка Зинаида? Чушь, просто чушь!

Все эти соображения Нинка выложила Асе.

— И потом, какой ему смысл жениться, не прожив с тобой ни дня, исчезнуть, а потом еще и свое убийство инсценировать? Зачем такие сложности?

— Действительно, зачем? — усмехнулась Ася. — А я ведь, заметь, и не утверждаю, что он сам все это инсценировал.

— Ага, понятно, это дело рук ГРУ, ФСБ и ЦРУ. И еще Моссада и Интерпола. Вся планета работает против твоего Павлика. Или на, уж не знаю, как правильнее. Может, он вообще тайный мировой диктатор?

— Нин!

— Что? Ася, не надо множить сущности без надобности. Хорошо, пусть он не умер. Пусть будет все так, как ты говоришь. Пусть он где-то там живет и даже процветает. Но его нет, понимаешь? В твоей жизни его все равно нет! И, скорее всего, уже не будет.

Ася упрямо покачала головой.

— Хорошо, — сказала Нинка. — Что мы можем сделать?

Она сказала «мы» автоматически, не задумываясь, потому что, разумеется, ни за что не собиралась бросать Асю в такой ситуации. Если не получится ее отговорить, если она захочет влипнуть во все это еще глубже — что делать, Нинка влипнет вместе с ней, чтобы потом постараться Асю оттуда вытащить.

— Не знаю, — ответила Ася. — Еще не знаю.

— Хорошо, — сказала Нинка. — Давай рассуждать логически. Если там был не Павел, то кто тогда?

— Я же тебе говорю — не знаю.

Нинка помолчала:

— Н-да, ситуация... Ладно, зайдем с другого конца. Если это был не Павел, то где же тогда он?

— Тоже не знаю. Ох, Нин, я ничего не знаю, но сидеть и ждать больше не могу! Надо что-то делать! Надо придумать, что делать!