Почему ты раньше всего этого не замечала? — думала Флоренс, подводя итог своим изысканиям.

Потому что не хотела, отвечал сидевший внутри дьявольский голос. Не хотела ни слышать недоброе, ни видеть. Отказываясь обращать внимание на слухи о серьезном увлечении Джекоба той или иной женщиной, ты таким образом убеждала себя, что подобное в принципе невозможно!

Флоренс выругалась и вскочила из-за стола, рывком отодвинув назад свой стул. Тот с грохотом завалился на другой стул. Она виновато огляделась, но, к счастью, последняя из засидевшихся сотрудниц уже покинула редакцию.

Но и Флоренс больше не могла оставаться на работе. Одолеваемая неприятными мыслями об истинности своих чувств, она так или иначе была не в состоянии рассуждать и писать здраво. Чтобы представить на суд читателя стоящую статью о Джекобе, она должна выработать беспристрастный подход. А в данный момент, когда она начала вдруг все глубже и глубже проваливаться в бездну злобной неприкаянности, ни о какой беспристрастности и речи быть не могло. Она должна отвлечься на вечер от мыслей о работе и о Джекобе, оставить все до утра, когда к ней вернется хладнокровие и проницательность. Ей необходимы отдых, тишина ее уютной квартиры, мир и покой. Ей нужно…

А черт! Вот что ей нужно — побыть с Рори. С добродушным покладистым Рори. С Рори, который сегодня возвращается из командировки и надеется, что она накормит его вкусным ужином, как обещала!

Флоренс выключила компьютер, схватила свою сумку и бросилась к лифту, затем на улицу. Помнится, она поклялась себе в целях экономии реже пользоваться такси, но куда уж теперь: на метро ехать слишком поздно.

Бедняга Рори, думала она, устраиваясь на заднем сиденье такси. Она обещала ему серьезно подумать об их отношениях, а сама даже домой не может вернуться вовремя, чтобы приготовить ужин. А ведь он никогда не забывал позаботиться о ней, когда она зашивалась с работой. Неблагодарная свинья, отругала себя Флоренс. Рори должен бы ее ненавидеть.

Но Рори, как она знала, был далек от того, чтобы ненавидеть ее, и испытывал к ней куда более нежные чувства, чем следовало. И она, если у нее есть хоть капля здравого смысла, должна держаться за него обеими руками! И с радостью ждать его возвращения из очередной короткой командировки…

Так почему же вместо улыбающегося лица Рори с добрыми ореховыми глазами воображение рисует ей неприветливый, хмурый взгляд Джекоба?

— Прости! Прости! Прости! — нараспев прокричала Флоренс, вбегая в квартиру и сбрасывая на ходу сумку и плащ. Она понимала, что готовить ужин уже поздно, но по инерции спешила на кухню: вдруг успеет?

— Никаких проблем, — отозвался Рори, встречая ее бокалом охлажденного вина, — как всегда, вовремя и кстати. — Я прибыл чуть раньше, чем предполагал. Вот и подумал: почему бы мне не проникнуть в твой дом и не начать готовить?

Рори, ты — сокровище! Флоренс лучезарно улыбнулась, надеясь, что адекватно выражает свою благодарность. Ну чем она заслужила заботу такого образцового мужчины, который пребывает в счастливом неведении относительно своих чудесных достоинств?

— Я совершенно честно собиралась приготовить ужин, — виновато произнесла она. Ей хотелось, чтобы у нее возникло желание поцеловать Рори, но желания не возникало. Чтобы скрыть неловкость, она пригубила вино. — Придумала, чем буду кормить тебя, а потом засела за работу и просто потеряла счет времени. — Все еще держа в руке бокал, она подошла к нему и чмокнула в щеку. И смутилась еще больше, увидев в его глазах вопрос. Он молча спрашивал, помнит ли она про свое обещание. И готова ли к откровенному разговору.

— Тяжелый был день? — поинтересовался Рори. Он взял ее за руку и подвел к дивану. Когда Флоренс села, он устроился рядом, но отнюдь не посягая на ее личное пространство.

— Мм… тяжеловатый. Хотя могло быть и хуже. — Если бы только она не рассказала Рори так много о Джекобе и ее чувствах к нему! Она открыла не все, но больше, чем следовало бы, — однажды вечером, когда у нее было плохое настроение и Рори, чтобы как-то вдохновить ее, налил ей довольно внушительный бокал виски.

— Как твой брат? — Вопрос был задан беспечным тоном.

Да благословит тебя Господь, думала Флоренс. Рори так усердно старался не давить на нее, не выказывать ревности, воздерживаться от угроз. Но она догадывалась, что ему это стоило больших усилий, — потому что в тот самый вечер, когда она под воздействием виски плакала у него на плече, изливая душу, он признался ей в любви. Никто из них с тех пор вслух не упоминал о том признании, но Флоренс было ясно, что его чувства к ней не меняются.