— Извините, но мне кажется, вы не в своем уме, — высказал наконец Николас Дафти всеобщее мнение.

Профессор Лонерган поднял брови и усмехнулся:

— Да кто уже только не жевал эту банальную и многажды съеденную мысль! Начиная с профессуры в Болонье и заканчивая моей первой женой. Кстати, Дафти, а ты уже объяснил себе фокус с перевернутым стаканом? — интимно поинтересовался он.

Николас сник.

— Нет…

— Тогда кто из нас не в согласии со своим умом? Ты, кто не в силах найти объяснение простому явлению природы — да, это явление природы, как и восход солнца! — или я, кто одним коротким предложением может это объяснить?

У Филя возникло острое желание проникнуть в голову профессора и немедленно узнать, что за объяснение он там прячет. С другой стороны, всё, чем дразнил их Лонерган, вело к еще более сложным материям, поэтому Филь сомневался, что сразу бы ухватил суть ответа. Это было как распутывать узлы на канате бесконечной длины.

— Профессор, а вы не забыли добавить к списку огниво? — вежливо осведомился Ян. — Это я просто уточняю.

— Вы можете добавить его к списку, — согласился профессор с улыбкой, — только воспользоваться им я не разрешу. Надеюсь, недосказанностей не осталось?

— Нет, задача понятна, — вздохнул Ян.

Следом за ним вздохнул весь класс. В конце занятий, принимая от них работы с заданиями недельной давности, профессор сказал:

— Что до огнива, я получил требование найти ему удобную замену, потому приглашаю желающих присоединиться к решению этой задачи после Нового года во внеучебное время. Книги на эту тему — вещь редкая, и в нашей библиотеке их нет, но я привезу в январе, какие найду. Еще я обязан заметить, что эти эксперименты опасны, люди теряют в них глаза и пальцы. Не далее, как в прошлом месяце император Флав именно так потерял безымянный палец, после чего секретарь Клемент и выпустил требование. Никаких оценок вы за это не получите. Как вы знаете, Лаборатория «Алекса» основана волей императора как образовательное учреждение, однако также призвана искать решения задач, которые интересны самому императору. На этом у меня всё, встретимся через два дня!

Возбужденно обсуждая, как именно император умудрился потерять палец и почему он сам занимался таким опасным делом, класс вывалил на сумеречную улицу. Для Филя, лично знакомого с Флавом, в этом не было загадки: император страдал неистребимым любопытством ко всему, что было связано с естествознанием, и свои идеи любил проверять сам.

— Идем в трапезную или сначала занесем книги в комнату? — спросил Ян, когда они вышли из тесной библиотеки с рекомендованной литературой под мышкой. — Ну, Лонерган ставит задачи! Я, право, смущен и совершенно не представляю, с какой стороны к ней подойти.

— Разберемся! — азартно проговорил Филь, сгорая от нетерпения сунуть нос в книги: задача профессора задела его воображение.

До встречи с Лонерганом он думал, что науки — это скучное дело, но профессор не уставал показывать, как получать с помощью скучных материй простые и практичные решения.

От обилия мыслей двигаясь вприпрыжку, Филь заверил:

— Зуб даю, не пройдет месяца, как мы это расколем! Сейчас занесем книжки, поужинаем и примемся копать.

Пересекая Башенную площадь, они столкнулись с профессором Роландом, торопящимся на ужин. Заметив двух прогульщиков, он окликнул их:

— Эй, вы, тунеядцы! Завтра вечером я жду вас обоих после занятий в моей лекционной для беседы на тему, которую вы сегодня соизволили проигнорировать. Ответите мне там на пару вопросов.

— Вот тоска, — проводив профессора взглядом, протянул Филь угрюмо. — Только время зря тратить! И учить придется теперь… Слушай, а может, снова дернем Успокоителя? Он, вроде, думать помогает!

— Э-э, нет! — отмахнулся Ян. — Сам не буду и тебе не советую. Я хоть написал за два часа, что хотел, зато спал потом все пятнадцать. И что удивительно — сидя! Ты задвинь эту гадость подальше, мы при случае сплавим её Патиосоцу, пусть лучше он спит.

Оживленно переговариваясь, они забросили книжки в дормиторий, со вкусом поужинали жареной рыбой и завалились в комнате на постелях, каждый со своей книгой, обмениваясь идеями, как всё-таки натянуть нос Лонергану.

Филь то и дело прикладывался к можжевеловому квасу. Ян хрустел капустными кочерыжками, которые стянул на кухне. Филь больше говорил, а Ян, как всегда, предпочитал слушать. Только всё удивлялся, как он так крепко и быстро заснул, будто свечу задули.

Следуя совету ректора, Филь старательно избегал конюшни, но на исходе второй недели после езды в корыте он всё же столкнулся нос к носу с Якобом.

Возвращаясь в дормиторий, Филь крутил головой по сторонам, надеясь найти себе занятие. Настроение у него было неважное: он замерз на тренировке в Юку с полумертвым от холода растением, и это была последняя игра на ближайшие полгода. Речка у холма уже встала, но лед на ней еще был непрочен. Впереди маячили полтора дня выходных, а делать, кроме уроков, было нечего.