Солнце клонилось к закату. Дорогу накрыла густая тень от Алексы. Мороз начинал пощипывать щеки, и мокрый от пота Филь стал замерзать. Вязанный шерстяной колпак, служивший ученикам шапкой, плохо закрывал уши, негодующие, что их подвергают таким испытаниям. Пальцы в рукавицах также закоченели. Филь попробовал опять поворотить коня, и у него снова ничего не получилось.

Дорога обогнула холм, и впереди показался мостик через речку, за которым была деревня. Жеребец прибавил ходу.

— Теперь уже не свернешь, — сказал Ян, — он почуял родную сторонку!

Низкие крыши числом около полусотни теснились между дальним берегом речки и опушкой леса. Единственный прямо стоящий дом находился почти сразу за мостом. Рядом возвышалась сложенная из камня ветряная мельница. Сквозь её ободранные крылья проглядывало небо. У мельницы толкался здоровенный мужик, складывая что-то в стоявшую там же телегу.

Впервые увидев деревню так близко, оба друга невольно бросили взгляд на Алексу. Заостренные черные бревна высокого забора выглядели жутко в лучах заходящего солнца. Из-за забора, как язык из пасти, выглядывала одинокая Сигнальная Башня. Ходили слухи, что деревенские плохо относятся к Алексе, хотя многие из них благодаря ей кормились. Бывшая тюрьма внушала деревне ужас.

Но ужас, скорее, внушала деревня. Защищенная от ветра с одной стороны лесом, с другой — высоким холмом, она сидела в низине, и над ней стоял чад, горький и синеватый от печного дыма. В грязные сугробы вмерз свалявшийся мусор. Cтавен в большинстве домов не было, проемы окон закрывали кое-как приколоченные доски.

— Ну и дыра, — пробормотал Ян, когда копыта лошадей простучали по бревнам горбатого мостика. — Филь, я думаю, нам надо убираться! Мы еще, чего доброго, поссоримся здесь с кем-нибудь. Обитатели таких мест не любят чужаков.

Сказанное совпадало с мнением Филя, побывавшего в своей жизни в разных странах и городах, но на мостике было негде развернуться.

— Ян, давай поменяемся у мельницы, — сказал он с тревогой. — Ты погонишь жеребца, я — твою клячу!

Будто поняв его слова, жеребец, съехав с моста, поддал ходу. Как ни тянул Филь повод, негодная животина лишь мотала головой, пробивая себе путь по чьим-то огородам.

Сломав несколько плетней, жеребец замер у длинного барака и зовуще заржал. В наступающих сумерках его зов разнесся по всей деревне. Кляча тоже с любопытством потянулась к дверям барака и, обнюхав их, всхрапнула.

Дверь под её носом неожиданно открылась, и лошадь от испуга привстала на дыбы. Передними копытами она сбила с ног чумазого пацаненка. Тот растянулся на спине с ведром помоев в руке. Испугавшись, не прибила ли его лошадь, Филь соскочил на землю и протянул мальчишке руку. За ним последовал Ян.

— Какого беса вы опять тут? — поинтересовался мальчишка, вставая и отказываясь от помощи.

При слове «опять» Ян с Филем удивленно переглянулись. Однако, как оказалось, он обращался не к ним.

— Чо вас сюда носит? — мальчишка глянул на жеребца и клячу. — Нету тут больше вашей конюшни, тут давно свинарник! Чо уставились? — Последнее относилось уже к гостям. — Работать только мешаете! Сейчас хозяин придет, он вам покажет, как шастать вокруг его строений! Он боцман, у него знаете какие кулаки?

С этими словами он подхватил ведро и смылся в сумерках. С другого конца улочки послышались тяжелые шаги.

— Якоб? — позвал густой бас. — Сказано, не пускай сюда своих лошадей! Я не для того их продавал, чтобы они тут толкались. А вы кто такие?

Из темноты нарисовался крупный, заросший густой бородой мужик в тулупе до пят.

— Вы из Алексы? — приближаясь, требовательно спросил он. Получив подтверждение, он махнул рукой: — Уезжайте! Нечего вам делать здесь, сатанятам, если не хотите огрести неприятностей.

Филь с Яном поворотились к лошадям. Кажется, им в самом деле надо было уносить ноги.

— С-стой! — раздался вдруг неподалеку пьяный возглас. — Как тебя… Ты, бла-ародный!

Пошатываясь, на них из темноты вылетел другой мужик. Его ноги заплетались, он злобно размахивал кулаками.

— Госп…дн старрста, держите их! Они вес-с-сь мой огород пор-рушили, еле догнал! Вссю р-редисочку… вдрызг, всмять… холил, лелеял… а эти!

Во рту пьяницы не хватало половины зубов, от него страшно разило перегаром.

— Лог, охолони, — пробасил ему бородатый, — объясни толком и слюни подбери.

Качнувшись вперед, Лог вырвал повод из рук Филя, выпрямился и осклабился, с трудом удерживая равновесие.

— Щас расскажу… Ишь, вырядились, рразбой… ик… ники!

Он попытался отнять поводья у Яна, но получил от того хлыстом по руке и взвыл, пуская пузыри вялым ртом: