— Не находите ли вы глупым снова впадать в эту напускную вежливость, — спросила она, — после того, как приставали ко мне на сеновале?

— Приставал?

Он широко улыбнулся.

— Так вот как вы это называете? Если так, то вы тоже очень мило приставали... мэм!

Ей, казалось, захотелось хорошенько врезать ему. Он покачал головой, забавляясь ее гневом.

— Лучше все прояснить до конца, ковбой, — на удивление спокойно произнесла она. — Несмотря на то, что произошло на сеновале, валяться с вами в сене мне нисколько не улыбается. Понятно?

Глядя на нее, настороженную, разгневанную и помимо воли желающую его, он мог лишь вообразить, как замечательно было бы сорвать этот шарф с ее волос и распустить их. Стоит ему только протянуть к ней руки...

Но он не собирался дотрагиваться до нее. Во всяком случае, не сейчас, когда он чувствовал себя растерянным и уязвимым, с тех пор как поцеловал Саммер. Он ничего не понимал. Он лишь знал, что ему нужно хоть немного развеяться.

— Да, — медленно произнес он, — кажется, понятно. Тогда, может быть, вы не возражаете, если я поймаю вас на слове и воспользуюсь вашим предложением, одолжив пикап? Я бы хотел сегодня вечером на некоторое время съездить в город.

Ее хорошенькие губки плотно сжались.

— У вас, конечно, такое чувство, будто вас здесь держат взаперти!

— Дело в том, что я не привык обходиться без машины. Я хотел бы проведать один бар на окраине города. «Папу Джо». Если, — добавил он, подняв брови, — вы не возражаете, я воспользуюсь вашим пикапом. Я не планирую на нем работать или что-либо в этом роде!

— Лучше «Сандаунер». В «Папе Джо» слишком много пьяниц.

Он пожал плечами.

— В «Папе Джо» есть все, что мне нужно: пиво, бильярд, танцы... и, может быть, теплая компания.

Понятно! Компания женщины, которую интересует ночное забвение в объятиях случайного партнера.

— Нет проблем, — ответила она, преисполненная собственного достоинства.

Она резко повернулась и решительно зашагала обратно к загону, где ее ждали ученики.

Черт возьми, он не мог это так оставить.

— Саммер!

Она неохотно остановилась и посмотрела на него. Ветер закрыл волосами ее лицо. Но она не обратила на это внимания.

— По крайней мере Рауль не дал лошадям заплесневелое сено, — заметил он. — Полагаю, он действовал по указке Флетчера. Если бы он это сделал, вы бы лишились всех ваших лошадей, дохода от ваших уроков и в конце концов, раз уж на то пошло, лишились бы доброй части ваших собак!

Она бы разорилась, да, — и это была еще одна причина, почему он сегодня вечером должен поехать в город.

Он никак не мог понять выражение ее лица.

— Если вы правы, — сказала она наконец, — я не могу не задать себе вопрос: почему бы Рею Флетчеру не предпринять следующую попытку? Если он готов воспользоваться услугами подростка, чтобы попытаться убить моих лошадей и тем самым лишить меня бизнеса, тогда, должна сказать, мое положение не из завидных!

Запах сигаретного дыма и пива был так же знаком ему, как песня Уилли Нельсона, звучавшая из музыкального автомата. За годы участия в родео он побывал в сотнях таких местечек, как «Папа Джо», и все они мало отличались друг от друга.

Как и женщина, сидящая в баре рядом с ним. Она ничем не отличалась от других женщин, с которыми ему прежде доводилось провести ночь-другую. У них были разные фигуры, цвет волос и возраст, но тем не менее все они выглядели одинаково.

Эта была блондинкой.

— Я здесь засыхаю, Чейз, — сказала она, помешивая лед в бокале и слегка повернувшись, чтобы он увидел ее во всей красе.

— Вот уж в этом я сомневаюсь, лапушка, — протянул он, позволяя своему взгляду задержаться там, где ей бы хотелось. — Мне ты кажешься очень даже аппетитной!

Она хихикнула.

— Я о выпивке, дурачок! Я хотела сказать, что она уже кончилась.

— Что ж, это дело поправимое...

Он не мог вспомнить ее имени. Дорис? Донна? Как же, черт возьми, ее зовут?

Его охватило нетерпение, неудержимое стремление куда-то уйти.

— Закажи нам чего-нибудь еще, лапушка, а потом приходи ко мне в бильярдную.

Она надула губы, чтобы показать, что ее вовсе не привлекает перспектива смотреть, как он будет катать шары. Но Чейз игриво подмигнул ей и вышел.

Платный телефон находился возле туалетов. Никакого уединения, но никто не обратил на него внимания, когда он вынул горстку монет по 25 центов и по памяти набрал междугородный номер, который уже дважды набирал за этот вечер.

— Майк? — спросил он, услышав мужской голос. — Как дела?

Он повернулся спиной к стене и огляделся, слушая рассказ о фортепьянном концерте, на котором брат только что побывал.

«Папа Джо» состоял из двух залов. В этом была дюжина крошечных столиков, пятачок танцевальной площадки, музыкальный автомат, бар, человек двадцать пять мужчин и вдвое меньше женщин. В другой комнате, в которую можно было попасть через пару изогнутых коридоров, размещалось шесть бильярдных столов.