Вся жизнь Иисуса источает это доверие [750] . Он полностью предается Богу. Все, что он делает, вдохновлено этим истинным, чистым, спонтанным, доверительным отношением к его Отцу. Иисус ищет Его воли без опасений, расчетов и стратегий. Он не опирается ни на религию Храма, ни на доктрину книжников; его сила и уверенность исходят не от Писаний или традиций Израиля. Их источник в Отце. Его доверие делает его свободным от привычек, традиций и устаревших моделей; его преданность Отцу побуждает действовать творчески, по-новому, смело. Вера Иисуса абсолютна. Поэтому его так огорчает «малая вера» его последователей и радует большое доверие язычницы [751] .

Следствием доверия Иисуса становится его безусловное послушание Отцу. Он жаждет лишь исполнения Его воли. Для него это главное. Никто и ничто не собьет Иисуса с его пути: он, подобно хорошему сыну, хочет радовать Отца; как верный сын он отождествляет себя с Ним и всегда подражает Ему в действии. Вот скрытая мотивация, питающая собой все [752] . В христианских источниках сохранилось воспоминание о том, что Иисус был искушаем. Описываемый эпизод — позднее сочинение христианской общины, и его целью было не воспроизвести нечто случившееся в конкретном месте и в конкретный момент его жизни, а передать атмосферу испытаний и трудностей, в которой жил Иисус, храня верность Отцу [753] . Искушения не носят нравственный характер. Их истинный подтекст более глубок: во время кризиса проверяется его итоговое отношение к Богу. Как нужно осуществлять Его замысел? Искать личную выгоду или с доверием слушать Его Слово? Как надо действовать? Подчиняя себе людей или служа им? Искать себе славы или исполнять волю Бога? [754] Воспоминания, которые он о себе оставил своим последователям, не оставляют места для сомнений: на протяжении своей жизни Иисус переживает периоды темноты, конфликтов и внутренней борьбы, но он всегда остается предан своему любимому Отцу.

У Иордана Иисус не только ощутил себя возлюбленным Сыном Бога. Он также почувствовал себя наполненным Его Духом. Он увидел из разверзшихся небес «Духа, сходящего на Него». Дух Божий, создающий и поддерживающий жизнь, исцеляющий и дающий дыхание всему живому, нисходит, чтобы наполнить Иисуса живительной силой. Иисус ощущает Его как Дух милости и жизни, который спускается мягким прикосновением, «как голубь» [755] . Он проникает в него не для того, чтобы осуждать, наказывать или разрушать, а затем, чтобы лечить, освобождать от «злых духов» и давать жизнь.

Иисус так сильно чувствует мощь Духа, что, осознавая Его живительную силу, идет к больным, чтобы излечить их от недугов; единственное, что он от них просит, это веры в могущество Бога, действующего в нем и через него. Полный доброго Духа Отца, он не чувствует никакого страха при столкновении с бесами и делает это для того, чтобы милосердие Бога достигло самых беззащитных и порабощенных злом людей. В исцелениях Иисус видит «перст Божий» или, как говорит Матфей, «Дух Божий». Если он изгоняет бесов, то это происходит благодаря тому, что в нем и через него действует освободительный Дух Бога; его победа над сатаной — лучшее свидетельство того, что Бог желает Своим детям здоровья и жизни в свободе [756] . Представление Иисуса в синагоге Назарета как «помазанного Духом», который проповедует бедным Благую весть и освобождает пленников и угнетенных, по всей вероятности, выдумано Лукой, однако это очень хорошо резюмирует все то, что мы находим в источниках [757] .

Иисус никогда не забывал о своем опыте на Иордане. Даже во время своего интенсивного служения странствующего пророка он всегда хранил связь с Богом в тишине и одиночестве. В христианских источниках сохранилось воспоминание об одной его привычке, которая производила глубокое впечатление: Иисус периодически уходил молиться в уединенном месте [758] . Ему недостаточно молиться в специально отведенное для всех благочестивых иудеев время, он ищет встречи со своим Отцом в тишине и уединении. Этот опыт, повторяемый и всегда новый, вовсе не дополнительная обязанность к его каждодневной работе. Это встреча, которую жаждет его Сыновнее сердце, и источник, из которого ему нужно пить, чтобы насытить свое существо.

Иисус рос в народе, умеющем молиться. В Израиле не было религиозного кризиса, переживаемого в других областях Империи. Здесь не раздавалось злых насмешек над теми, кто направлял свои мольбы к Богу; никто не делал пародий на молитву [759] . Язычники молятся своим богам, но они не знают, в кого верят; на всякий случай, они воздвигают алтари всем, даже «неведомым богам»; они стараются извлечь пользу из различных божеств, произнося магические имена; они пытаются «утомить» богов своими молитвами, чтобы те исполнили их желания; если молящиеся не получают того, чего хотят, они прибегают к угрозам или перестают признавать этих богов [760] .

В Израиле царит совершенно другая атмосфера. Все благочестивые иудеи начинают и заканчивают день с исповедания Бога и благословения Его имени. Об этом говорит иудейский историк Иосиф Флавий: «Дважды в день, именно при начале его и когда наступит час отхода ко сну, следует возблагодарить Господа Бога за те блага, которые Он даровал нам по освобождении из Египта» [761] . Эти утренние и вечерние молитвы были устоявшейся традицией во времена Иисуса как в Палестине, так и в иудейской диаспоре [762] . Каждый мужчина начиная с тринадцати лет чувствовал себя обязанным так молиться. Вероятно, и Иисус не прожил ни дня своей жизни без того, чтобы не помолиться утром на восходе солнца и вечером, прежде чем идти спать [763] .

Как утренняя, так и вечерняя молитвы начинались с чтения Шма, являющейся не столько молитвой, сколько исповеданием веры. Интересно, что молящийся не обращается к Богу, а слушает Его: «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть; и люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею и всеми силами твоими. И да будут слова сии, которые Я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем…» [764] Как воспринимает Иисус каждым утром и вечером этот настойчивый призыв любить Бога всем сердцем и всеми силами? Похоже, он глубоко запечатлен в его сердце, и в течение дня он вспоминает о Нем и при случае красноречиво Его цитирует [765] .