За Шма следовала другая молитва, состоящая из восемнадцати благословений (Шмоне Эсре) [766] . Каждый день Иисус дважды повторял ее. Некоторые из благословений безусловно глубоко отзывались в его сердце. Что чувствует этот пророк, который в течение дня будет есть за одним столом с грешниками и отверженными, произнося это волнующее благословение: «Прости нас, Отец наш, ибо мы грешили; прости нас, Царь наш, ибо мы провинились; ибо милостив Ты и много прощаешь. Благословен Ты, Господь, милосердный и многопрощающий»? С каким доверием и радостью он произносит другое благословение, с самого утра призывающее его исцелять раны и лечить больных: «Лечи нас, Господь, и мы будем излечены; спасай нас, и мы будем спасены; ибо Ты слава наша. Принеси полное исцеление ранам нашим. Ибо Ты, Бог-Царь, — Исцелитель верный и милосердный. Благословен Ты, Господь, исцеляющий больных народа Своего Израиля»? Что просыпалось в его сердце, когда он дважды в день повторял слова: «Царствуй над нами Ты сам. Благословен Ты, Господь, любящий правосудие»? Что он чувствовал, взывая к Нему так: «Услышь голос наш, Господь, Бог наш! Отец милосердный, смилуйся над нами. Благословен Ты, Господь, внемлющий молитвам»? [767]

Иисусу недостаточно рутинного следования общей молитвенной практике. Порой он встает очень рано и идет в уединенное место, чтобы молиться там до рассвета; в другой раз, уже в конце дня, он прощается со всеми и, оставшись один, проводит в вечерней молитве значительную часть ночи [768] . Эта молитва Иисуса состоит не в том, чтобы произносить специально предписанные слова. Это молитва без слов; она, скорее, созерцательного характера, и ее основной смысл — близкая встреча с Богом. Вот чего ищет Иисус в тишине и одиночестве [769] .

Нам мало известно о том, какое внешнее положение принимает Иисус во время молитвы. Почти всегда он молится стоя, как и каждый благочестивый иудей, демонстрируя спокойствие и доверие Богу, однако источники говорят о том, что в Гефсимании в ночь перед распятием он молится, «пав на землю», в позе поверженного, но при этом в полном подчинении Отцу [770] . Иисус открывается Отцу со всей искренностью и прозрачностью, включая и тело. Похоже, он имел обыкновение молиться «воззрев на небо» [771] , что в его время встречалось не часто. Молясь, иудеи обычно устремляли свой взгляд в сторону Иерусалимского храма, где, согласно вере Израиля, обитает Шехина, или Присутствие Бога среди людей [772] . Возводя глаза к небу, Иисус устремлял свое сердце не к храмовому Богу, а к доброму Отцу всех. Любопытно, что в Мишне говорится о том, что взгляд в небо означает принятие Царства Божьего: тот, кто поднимает глаза к небу, должен настроить свое сердце на принятие требований Царства [773] .

Иисус подпитывает свою повседневную жизнь этой созерцательной молитвой, уходя рано утром в пустынное место и проводя значительную часть ночи наедине со своим Отцом [774] . Судя по источникам, можно догадаться, что он и в течение дня продолжал поддерживать с Ним связь. Нам сообщается о том, что когда Иисус заметил, что наиболее образованные слои общества закрыты для вести о Царстве, а самые маленькие и невежественные принимают ее в простоте веры, то из глубины его сердца родилось радостное восхваление Отца. Иисус счастлив, что Бог столь добр к малым. И не нужно ждать ночи, чтобы воспеть Его. Прямо сейчас, находясь среди людей, он перед всеми воздаст свою хвалу Богу: «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам. Ей, Отче! Ибо таково было Твое благоволение» [775] . Иисус умеет благословлять Бога в любой момент дня. Он спонтанно произносит иудейскую молитву «благословения», которая не столько акт благодарности за полученное добро, сколько крик сердца, устремленный к Источнику всего прекрасного. «Благословляя», верующий иудей все направляет Богу и в своих делах уповает на Его подлинную доброту [776] .

Иисус молится, исцеляя больных. Это проявляется в его жестах, когда он руками благословляет их во имя Бога, окутывая страдальцев Его милосердием. Руками Иисус благословляет немощных, дает силу и дыхание тем, кто страдает, а сердце его в этот момент восходит к Богу, позволяя Иисусу транслировать больным жизнь, которую он сам получает от Бога [777] . Такой же жест он проявляет к детям. Иногда он, «обняв их, возлагал руки на них и благословлял их». Именно дети первыми должны ощутить ласку Бога. Во время их благословения Иисус просит у Отца дать им все лучшее [778] .

Молитве Иисуса присущи своеобразные черты. Его молитва проста и совершается «тайно», в ней нет позы и высокопарных слов, она не выставлена напоказ и не служит к развитию нарциссизма или самообмана. Иисус предстает перед Богом, а не перед другими людьми. Не стоит молиться на площадях на всеобщем обозрении: «Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне» [779] . В то же время его молитва спонтанна и естественна; она появляется без усилий и специальных техник, рождаясь из глубины его существа; это не что-то напускное и фальшивое, это простое и скромное выражение его переживаний. Он не молится механически, повторяя почти магические слова. Он не нагромождает форм, как это делают язычники, чтобы «утомить» богов и тем самым быть услышанными. Иисусу достаточно предстать перед Богом, подобно нуждающимся детям: «Знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него» [780] . Его молитва — это полное доверие Богу.

Молитва Иисуса постигается лишь в свете Царства Божьего. Следуя дальше привычных для благочестивых иудеев молитв, Иисус ищет встречи с Богом, чтобы принять Его Царство и сделать его реальным для людей. Его Гефсиманские моления, безусловно, яркое и драматичное свидетельство поиска воли Божьей даже в переломный момент. В состоянии сильнейшей тоски его доверие Отцу остается непоколебимым. Его желание очевидно: пусть Бог воплотит Царство, минуя путь столь тяжких страданий. Его решение о сыновней покорности тоже понятно и окончательно: «Авва Отче! Все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты» [781] .

Иисус ощущает Бога Отцом. Он чувствует это в вечерних молитвах и живет этим в течение дня. Его Отец Бог заботится даже о самых хрупких созданиях, Его солнце светит над добрыми и злыми, он открывает себя младенцам, защищает бедных, лечит больных, ищет заблудших. Отец — центр жизни Иисуса.

С давних времен иудеи дали Богу имя «Яхве», чтобы отличать Его от богов других народов [782] . Однако после изгнания это имя стало использоваться все реже. Постепенно появились новые имена для обращения к Богу, чтобы не называть Его прямо. Святое «имя» Яхве оставили для официального культа в Храме [783] . В обычном разговоре использовались такие выражения, как «Небеса», «Силы», «Основание», «Живущий в Храме», «Господь» [784] … Иисус так же, как и весь народ, прибегает к этому языку, но это не самая характерная его черта. Изнутри в нем рождается желание называть Его «Отец».