Бечык Варлен
Шрифт:
О. Берггольц:
Знаю, чем меня пленила
Жизнь моя, красавица,
Одарила страшной силой,
Что самой не справиться.
31.8.
Учора прыходзіў Вярцінскі. Гаворка пра Скобелева, яго вершаваную драму пра Купалу. Пра гэта, магчыма, яшчэ давядзецца пісаць. За акном — кусцяцца ў залацістым еонцы дрэвы. Мяккая пенастылая блакітнасць, чатыры лініі правадоў і роўны гул жыцця. У калідоры — бразганне, галасы, шоргат. Санітаркі, сёстры, хворыя. Субота.
У «Полымі», № 8 аповесць Т. Бондар «Жывыя жывуць». Нешта ёсць, хоць у заблытаным, выпадковым. Не, яна не няздара, гэтая Таіса. «— Каму зязюля кувала, той лета ведае...»
Скажам, простае. Прыходзіць дзяўчына да маці. «—Кахаю я яго, мама. Так кахаю, што за шчасце свае баюся». Што скажа маці? «— Не шчасця трэба баяцца, вачэй нядобрых». Не зусім матчыны словы, але ж нічога.
«У дзве солі мачаў...» «I зямля кажа...» «Не маладосцю жывём, не старасцю ўміраем...» «Крыві на крыві не відаць...» «Адна бяда — не бяда...» «Тагды маю, калі ў руках трымаю...»
«Я всею душой желал быть хорошим; но я был молод, у меня были страсти, а я был один, совершенно один, когда искал хорошего» (Толстой, «Исповедь»).
«Настоящим, задушевным рассуждением нашим было то, что мы хотим как можно больше получать денег и похвал».
«Я искал во всех знаниял и не только не нашел, но убедился, что все те, которые так же, как и я, искали в знании, точно так же ничего не нашли. И не только не нашли, но ясно признали, что то самое, что приводило меня в отчаяние — бессмыслица жизни, — единственное несомненное знание, доступное человеку».
«Суета сует, — говорит Соломон, — суета сует — все суета! Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после».
«Жизнь есть то, чего не должно бы быть, — зло, и переход в ничто есть единственное благо жизни», — говорит Шопенгауэр.
«Теперь мне было ясно, что для того, чтобы человек мог жить, ему нужно или не видеть бесконечного, илииметь такое объяснение смысла жизни, при котором конечное приравнивалось бы бесконечному».
И спрашивал его народ, что же нам делать? И он сказал в ответ: у кого есть две одежды, тот отдай неимущему; и у кого есть пища, делай то же. (Луки, III, 10, 11).
«Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут» (Мтф. VI, 19).
4.9.
Цякуць людзі праз палату. Пайшоў Цімох Гоманаў, інжынер з мотавелазавода.
Грунтоўная, петаропкая, трохі абеларушаная гаворка. Бацька быў сакратаром райкома, памёр у 37 гадоў. Адна дзяўчынка была прыціснута варотамі — мужчыны не маглі ўзняць, а маці адна ўзняла і дастала.
Пайшоў Саша Шапіцька — дваццаць адзін год, безалаберны хлопец таксама з велазавода, разбіў галаву на футболе; плыве па жыцці не шмат думаючы, але ж па натуры кампанейскі і зусім неблагі.
Былі Шэршань з Кенькам, пасля зноў Шэршань, Шарамета з Законнікавай, Слава (ужо тройчы).
Сніцца Сяргей. 3 ім і ў снах нядобра.
Сон. Воз з вугалем. Трэба везці, але вугаль раптам знікае, вывальваецца — скрозь дзіркі.
Сон. З’яўляецца нейкі чз.лавек, злавесна загадкавы, чорназвярыны, наганяе жуць і гаворыць: прыходзь паслязаўтра.
А паслязаўтра зноў прызначае сустрэчу праз колькі дзён. I адпаведна сон зноў паўтараецца.
Сонца праз воблакі, а ўсё ж зноў і зноў сонца, цёплае і добрае.
Расказваў Мікалай Паўлавіч Сініца, ссівелы і дзядоўскага выгляду (пабіў нагу — лез на грушу і зваліўся), як у арміі пазналі, хто краў хлеб. Падсыпалі тоўчанага хімічнага алоўка ў хлеб, а пасля праверылі ва ўсіх языкі і знайшлі адразу.
Віктар Шніп («Полымя», 1985, № 8):
Яшчэ хапае ў свеце зла,
Нібыта пустазелля ў жыце.
Калі вы хочаце дабра,
Дабро тварыце.
Чаго на свеце ні было!
Ды не было вось так трывожна.
Як мы не пераможам зло,
Хто ж пераможа?
15.9.
Прафесар Барадзін Іван Фаміч:
— Ваша язва находится в таком месте, что никогда не заживет. Все равно придется к нам обращаться, только может быть уже поздно. Можете, если хотите, посоветоваться.
— Я не боюсь операции, но я свою язву никогда не лечил, диеты не соблюдал. Поэтому надеюсь с ней справиться.
Анестэзіёлаг падскочыў:
— Чем болели? Аллергия на лекарства есть?
Міхаіл Антонавіч Ажгірэй з Мінскага паштамта, чалавек універсальных практычных ведаў, былы падводнік.