— И много уже написали?

— Да уже шесть страниц.

— И это еще не все?

— Отнюдь. Один эпизод с троекратной заменой шампанского в прошлом году чего стоит.

— Какого шампанского? — не поняла Света.

— А помните, как вы три раза выпивали мое шампанское, каждый раз покупали другую бутылку и подкладывали ее в холодильник?

— Но я же вам все компенсировала! — возмутилась Света.

— Да дело-то не в этом.

— А в чем же?!

— А в том, сударыня, что, если человек не способен удержаться при виде бутылки спиртного, чтобы ее не высосать, он законченный алкаш. Нет?

— Если вы про это напишете, я на вас в суд подам! Вы не имеете права рассказывать такое!

Нина повернулась на кресле к ней лицом и сложила руки на груди.

— Во-первых, какое такое? Это было мое шампанское, и это был факт моей личной биографии, и я имею право рассказывать о нем хоть черту, хоть дьяволу. А во-вторых, мадам, оглянитесь на свою жалкую жизнь и ответьте себе на один вопрос: вы хоть один решительный шаг в жизни сделали, чтобы не навредить самой себе самым жутким образом? А? Разве вы не жалеете, что развелись с вашим первым мужем? Вы же его до сих пор любите, или как? А «телег» вы на него не писали, нет?

Света стояла, не шелохнувшись, у двери, не зная, что ответить. Не дождавшись ответа, Нина расслабленно улыбнулась.

— Кстати, а что думает господин Евсеев по поводу возобновления ваших тесно-телесных отношений с мистером Савицким?

— Откуда вы знаете?! — почти закричала Света.

— От Анны Павловны. Вы рассказали о вашем пламенном любовном свидании с мистером Савицким вашей подруге Елене Васильевне Ципиной. Она же, из самых лучших побуждений, заметьте, стала носиться по предприятию колбасой, умоляя ваших друзей образумить вас от разрыва с господином Евсеевым и возвращения к мистеру Савицкому. Ну и к Луценко она с этим приходила, а Анна Павловна спросила меня, что там у вас «происходит с Генкой».

— И что вы сказали?

— То, что и есть, — как вы разыскивали его через Интернет, о ваших записочках — вы так мило и непосредственно забывали их распечатанными на столе или на принтере… Я полагаю, то любовное «письмо для тетки» предназначалось тоже Савицкому?

— Я не буду вам отвечать! — Света пошла к своему месту и включила компьютер.

Чернова повернулась обратно к дисплею.

— Значит, ему. Кстати, я почти закончила и могу дать вам почитать свой опус. В приемной сейчас сидит ваша горячая фанатка Петрова, а она-то, в отличие от Анохиной, вряд ли предоставит вам право первого чтения. Хотите?

Света молчала.

— Как хотите. Я оставлю его на компьютере, файл называется «фигня-2». Только машину не забудьте выключить. А то каждый раз, когда вы беретесь за мной шпионить или воровать мои файлы, то бездарно выдаете себя невыключенной машиной. Так что — сейчас или в вечерней тишине? Готова выслушать ваши замечания, поправки, комментарии… А? Не слышу?.. Значит, в тишине.

Заурчал принтер. Чернова подошла забрать листки.

— А хорошо я все-таки пишу — даже сама себе удивляюсь. Вроде ничего особенного, а так здорово… Прямо дамский роман, только получше качеством, психологичнее, я б сказала. Жаль даже, что я любовного письма Генусику так и не наваяла… Может, все-таки сделать это… напоследок?

— Как это — напоследок? — насторожилась Света.

— А так, поскольку я, официально и при свидетеле в лице Анны Павловны, поставила господина Пеструха в известность, что намереваюсь в самое ближайшее время оставить свою должность.

— Я вас любила! Я вас обожала! А вы меня бросаете! — взорвалась Светлана, оборачиваясь, чтобы посмотреть этой неблагодарной твари в лицо.

Та невозмутимо просматривала свою писанину.

— Во-первых, сударыня, у меня традиционная сексуальная ориентация, и насчет страстной однополой любви, пожалуйста, обращайтесь к госпоже Дебрановой…

Светлана просто задохнулась от возмущения.

— А во-вторых, я сюда — в отличие от вас — прихожу работать, а не любить.

— Да вы знаете, кто вы?! Вы, вы…

Она, наконец, соизволила поднять глаза на Свету.

— Знаю. Я умная, здоровая, непьющая, психически уравновешенная и сексуально не озабоченная женщина. А в-третьих, вы же сами отписали начальству, что я некомпетентна и делаю грубейшие языковые ошибки, так что это — ваша инициатива. И учтите на будущее, что на этот оклад ни один приличный специалист не придет. Решайте, как вы здесь справитесь одна… Сами понимаете, дело даже не в возрасте, образовании и опыте — просто дочка шофера внучке академика не замена.

(Когда-то Чернова невзначай, но больно задела их с Машей замечанием: «Шоферская жена, шоферская дочка — это международный отдел или гараж?»)

— Ну, так я вам гарантирую на сто, нет, на сто пятьдесят процентов, что ни в одну профильную фирму переводчиком вас не возьмут! Пойдете торговать на рынок. Я вам это обеспечу!

— Во-первых, я знаю не только английский. Во-вторых, у меня не один диплом и не одна профессия.

— А в-третьих?

— В-третьих, я и на рынке устроюсь лучше, чем вы в офисе, потому что просто, в отличие от вас, умею работать. Вы-то и деньги считать к сорока годам толком не научились. Вечно вас эти торгаши рыночные имеют во все дырки. Что — не так? А с работой… Была бы шея — хомут найдется. На мой век и тупых директоров, и бездарных начальников хватит.