— Если раньше без башки не останешься. — Настроение у Галуга явно было под стать его виду.

— Смерть, она такая — и дома под лавкой отыщет, если пора пришла, — спокойно возразил ему Ториан. Затем обратился к другу: — Дар, когда отправляемся?

— Завтра с утра, — ответил ему гонорт. После чего задал вопрос уже сам: — Ну так что, мне с вами весь вечер сидеть, чтобы опять ничего не случилось, или все же уйти можно?

— Горазд же ты спать! — притворно удивился Ториан. — Поди, Элика во сне приходит? — не удержался он от того, чтобы не поддеть друга. — Иди отдыхай, гонорт, — продолжил он, и слова его прозвучали как благословение. (Дариусу не удалось удержаться от улыбки.) — Вот тебе мое честное купеческое слово, что ничего на этот раз не случится.

— Да из тебя купец, как из… — Галуг огляделся по сторонам, чтобы придумать подходящее сравнение, но Ториан успел его перебить:

— Ты, Луга, тоже иди спать, — заявил он. — С таким настроением нельзя на людях находиться. Иди, иди! Или мне прямо сейчас придется свое слово нарушить, — то ли в шутку, то ли всерьез пригрозил он.

Когда утром они приблизились к воротам замка, их поджидал Сахей.

— Вы задержались, — с самым недовольным видом произнес он. — Солнце скоро взойдет.

Затем вскарабкался на мышастого мула и ударом пяток в бока послал его вперед. Мужчина ехал впереди всех с видом полководца, ведущего не знающую поражений армию к новым победам. Дариус на поведение Сахея не обратил внимания, занятый мыслями о том, что, возможно, в Голинтере ему удастся что-нибудь узнать о судьбе Сторна. Да и барон Эдвайстел сказал: утром. А утро — такое понятие, что длится почти до обеда. Ториана тон провожатого почему-то задел, и он громко, в полный голос, начал объяснять Галугу, что в Фагосе на мулах ездят только скопцы.

— Даже особый королевский указ есть. — И вид он при этом принял самый убедительный.

Сахей действительно походил на скопца: рыхлый, со свисающими по бокам жировыми складками, их даже под одеждой заметно. Лицо круглое, без всяких намеков на бороду и почти безбровое. Сахей недовольно покосился на Ториана. Тот, несший глефу на плече, внезапно перехватил ее за самый конец древка, после чего молниеносным движением снес голову одинокому подсолнуху, уже повернувшему ее к показавшемуся над горизонтом солнцу. Миг — и тяжеленная глефа снова покоилась на его плече, при этом другой рукой он все время держался за ухо.

Ториан весело посмотрел на Сахея, и весь вид его говорил: «Ну и что ты сделаешь? Пожалуешься хозяину барону? Так я ведь тебя сейчас с мула стащу и выпорю, как дитя малое. Как ты потом об этом хозяину расскажешь?»

Толстяк отвернулся от Тора, как будто бы ничего и не произошло.

Дариус, помня вчерашние слова барона, поначалу хотел выяснить у него кое-какие подробности о Голинтере, но затем плюнул: слишком уж неприступное лицо было у Сахея.

Солнце поднялось уже высоко, когда их провожатый внезапно придержал мула.

— Дальше сами пойдете, — заявил он. — Не заблудитесь, следующий поворот направо. Он будет вон за тем пригорком, — указал Сахей рукой. — Там вдоль дороги ручей бежит, через него мостик перекинут, как увидите его, так и поворачивайте. Ну а мне необходимо в Голинтер вперед вас добраться.

С затаенной злобой взглянув на Ториана, толстяк пустил мула легкой рысью.

— Наверное, Сахей торопится, чтобы в Голинтере успели праздничный ужин приготовить по случаю нашего прибытия, — прокомментировал его действия Ториан. — Кстати, и жрать чего-то хочется…

— Как дойдем до поворота, так и перекусим, — успокоил его Дариус. — Сахей сказал, там ручей бежит, вот возле него и остановимся.

Вдоль дороги тянулись поля с налившимися колосьями ржи, но когда наемники поднялись на указанный Сахеем пригорок, то действительно увидели в низине мосток из нескольких бревен, а по другую сторону блеснуло небольшое озеро.

— Дальше дорога поворачивает на запад, — подал вдруг голос Галуг, молчавший все время пути. — А еще дальше — на юг, к нам, в Фаронг. Мне именно этой дорогой и довелось здесь проезжать.

— А что на западе? — поинтересовался Бист.

— Кандестуд, герцогство такое, — охотно пояснил Галуг. — Именно там дорога на юг и поворачивает.

Они устроили привал на обочине, возле самого мостка через ручей, протекающий краем заболоченной низины.

— Эх, помню, была у меня подруга в Тогсине, — вздохнув, поведал Ториан, с хрустом выламывая ногу из запеченного гуся, приобретенного ими утром в корчме. — Вот она готовить умела, — продолжил он после того, как поднес кусок гусятины к носу и принюхался. — Не то, что этот корчмарь — такую птицу испортил! Как бывал в Тогсине, обязательно к ней заглядывал. И обласкает, и в дорогу наготовит столько, как будто на войну отправляет, — усмехнулся он. — И когда успевала? — Удивление его было искренним. — Как будто бы и всю ночь под боком, а утром проснешься — и на тебе, полный мешок всяких вкусностей.