— Это та вдовушка, которая, чтобы тебя оженить, к ворожее бегала? — поинтересовался Галуг.

— Она самая. Тварь, — неожиданно зло добавил он.

— Чего это ты так на нее? — удивился Бист. — Только что хвалил — и вдруг на тебе.

— Да тут такое дело… — Ториан на мгновение замолчал, вспоминая. — Я сам не понимал, а люди вокруг замечать стали — изменился я, совсем на себя не похож стал. Тянуть меня к ней начало со страшной силой, одни думы о ней, да и пил много. Хорошо одна бабуля попалась, сняла с меня наговор.

Дариус отлично помнил то, о чем рассказывал сейчас друг. Действительно, он тогда сам на себя стал непохож. Дорван ту бабку и нашел, хотя предположил у Ториана совсем другое.

— Это еще что, — начал Бист. — Знал я одного человека…

Сверд, глядевший куда-то за спину всем остальным, вдруг внезапно прервался, и лицо его посерело. Таким Дариус однажды его уже видел.

По дороге, показавшись из-за рощицы на пригорке, к ним приближались с десяток всадников. Несомненно, это были сверды. Одежда, доспехи, конская сбруя, наконец, оружие — все отличалось от того, что принято на севере.

Причем сверды знатные, по крайней мере тот, что ехал впереди. Не может обычный воин себе позволить такой раззолоченный доспех и такую важную осанку, так держат себя люди благородных кровей, с детства впитывающие презрение к черни.

Дариус и его люди встали, пропуская южан. Когда те почти поравнялись с ними, Дорвану и в голову не пришло склониться в поклоне.

Он не крестьянин, не горшечник и не слуга — он воин, и ему недостойно склонять голову перед иноземной знатью.

Ехавший впереди сверд в остроконечном шлеме и панцире с богатой насечкой, полуприкрытом плащом, смуглый, горбоносый и черноглазый, равнодушно посмотрел на стоявших у обочины наемников. Когда его взгляд переместился куда-то за спину Дариуса, глаза его расширились. Он резко дернул поводья грациозно выступающего коня, заставив его остановиться как вкопанного.

— Бистеаль? — произнес сверд полным изумления голосом. Затем сказал длинную фразу на гортанном, абсолютно незнакомом Дариусу языке.

Сзади раздался голос Биста, ответившего ему, и опять ни слова не было понятно. Дариус оглянулся, чтобы увидеть: сверд, по-прежнему бледный, ухватился за рукоять сабли и водит головой из стороны в сторону, что на всех языках означает: «Нет». Дариус взглянул за его спину. Там, всего в нескольких шагах, протекал ручей, а следом за ним начиналось болото. Не трясина — вероятно, когда жаркая погода стоит долго, болото полностью пересыхает, — но пеший воин будет иметь там преимущество перед конным хотя бы потому, что у него есть возможность прыгать с кочки на кочку, чего не сделаешь на коне. Но отступать в ту сторону нельзя: все сверды помимо сабель вооружены луками, и от стрел защиты не будет. А они умеют ими пользоваться, если судить по тому же Бисту, или Бистеалю, как назвал его повстречавшийся им человек.

На другой стороне дороги болота нет, там луг, одним краем упирающийся в поросшее по краям камышами озеро, а уже за ним — лес.

Если случится бой, то его нужно принимать здесь, на дороге. Что будет дальше? А к чему так далеко загадывать? Тем более Ториан прав: понадобится — смерть и дома под лавкой разыщет, если подошел срок.

Никто не ожидал, что на привале с ними может произойти нечто подобное, и это очень плохо. Глефа Ториана лежала на траве, перевязь Галуга с мечом — недалеко от нее, да и сам Дариус освободился от лишней тяжести. Вот он, меч, прежде принадлежавший Тациру, у самых ног, но на то, чтобы нагнуться, а затем выхватить его из ножен, уйдет драгоценное время.

Дариус прижал левую ладонь к лицу и медленно провел ею вниз, закончив движение на подбородке. Это знак, чтобы ни для кого не стало неожиданностью то, что в любой миг может произойти. Затем он снова взглянул на Биста, выглядевшего решительно и по-прежнему державшегося за рукоять сабли, после чего глазами нашел сверда, бывшего главным. Их взгляды встретились.

— Этот человек разыскивается у себя на родине, и тому есть причины, — сказал ему всадник, шлепком ладони по крупу успокаивая гарцующего под ним коня.

— Нет. — Дариус постарался рассеять зрение, чтобы при необходимости вовремя уловить опасность, пришедшую сбоку.

— Нас больше. И в конце концов, достаточно будет привезти голову Бистеаля.

— Нет.

Всадник что-то пробормотал себе под нос и, обратившись к сверду, находившемуся справа от него, бросил ему что-то короткое — то ли имя, то ли приказ. Тот откликнулся немедленно, вынув из чересседельной сумки кошель и передав его старшему.

Кошель, звякнув, шлепнулся в дорожную пыль у самых ног гонорта, как бы давая этим понять, что внутри него то, чему и положено там быть.

— В нем золото. — Теперь сверд смотрел не на Дариуса, на других — Ториана и Галуга.

— Нет, — ответил за всех Дорван.

Дариус думал о том, что, если он сейчас поднырнет под лошадь, то вполне успеет вонзить кинжал в того, кто только что передал кошель своему господину, для него атака непременно станет неожиданностью. Ударит в подколенный сгиб, у свердов там защиты нет. Этого достаточно, раненый быстро истечет кровью. Что будет дальше? Время покажет.

Он успел заметить, что Ториан как бы невзначай сместился чуть в сторону, и теперь глефа находилась у самых его ног. Всего этого мало, шансов победить нет почти никаких, но продать за деньги человека из своей котерии — нет, на это он не пойдет ни за что.