Шрифт:
— Жуткая история! — посочувствовал Данилов. — Неприятно быть обокраденным, да еще своими же… Как-то очень цинично. А что за марка телефона у вас — «галя»? Никогда о такой не слышал.
— «Самсунг гэлакси», — пояснил Журавлев. Новый, навороченный, стоит, как хороший телевизор! Жена на день рождения подарила, месяца не проносил, еще и освоить-то толком не успел! Деньги у него на счету закончились! … … …!
— Заявление написали?
— Подумали и не стали… С одной стороны, всем жаль украденного, но ведь это надо доказать, что деньги и два телефона украл именно он. Это мы понимаем, что больше некому, но наше знание только для нас и ценно. А мой телефон… Отдал я его без свидетелей, да и возиться неохота… Небось уже продали кому-то мою «галю» на Савеловском рынке. Да и потом, самое страшное уже позади: от жены мне вчера влетело по полной программе и даже немного сверх того. Супруга у меня женщина правильная, по одному и тому же поводу дважды не выступает. Просто за коллег обидно: доктор доктора обокрал! Куда катится этот мир?
— Он и сам не знает, — пошутил Данилов, думая о том, стоит ли сегодня грузить заведующего отделением своими научными проблемами, но тот сам поинтересовался причиной визита и, благо имел немного свободного времени, подробно обрисовал перспективы.
— Самое-самое — вопросы эпидуральной анестезии с седацией [43] и с последующим постоперационным введением анестетика в эпидуральное пространство, — сказал он в завершение. — Всегда есть на чем заострить внимание, и материала выше крыши. Впрочем, и по регионарной анестезии хоть сразу докторскую пиши. Я в свое время на ней, родимой, и защитился, только не здесь, а в «мониках», рядом с домом. [44] Я в Банном переулке живу, там родился и вырос. Представляете, Владимир Александрович, я ни разу за всю свою жизнь никуда не переезжал. Это, наверное, скучно — никакой новизны впечатлений?
43
Седация, от лат. «sedatio» — «успокоение», медикаментозный ввод пациента в расслабленное, спокойное состояние.
44
МОНИКИ — Московский областной научно-исследовательский клинический институт им. М. Ф. Владимирского, расположенный на ул. Щепкина.
— А может, наоборот, хорошо? — ответил Данилов, время от времени скучавший по своему родному дому в Карачарове. — По-моему, связь с городом чувствуешь только тогда, когда долго живешь на одном и том же месте, по-настоящему пускаешь корни. Если часто переезжать с места на место, то ни к чему привыкнуть не успеваешь и чувствуешь себя не жильцом, а гостем…
«И в частых сменах работы нет ничего хорошего, — подумал Данилов, но озвучивать эту мысль не стал. — Границы опыта и рамки познания жизни, конечно, расширяются, но и минусов тоже хватает…»
Главный — в том, что приходится постоянно осваиваться на новом месте, привыкать к новым условиям, людям и правилам. В какой-то момент это начинает надоедать. Шило на мыло, мыло на точило, точило на мочало… а не начать ли нам сказку сначала?
Порой Данилову даже начинало казаться, что сломанная нога была не чем иным, как знаком судьбы. Хватит, мол, прыгать с места на место… Кто способен разобраться в запутанных и переплетенных нитях мироздания, может, и вправду знак?
Но знак знаком, а хотелось уже осесть где-то основательно. И почему бы не на кафедре, раз уж так сложилось? Практической работы здесь не так уж и много, но, с другой стороны, кто мешает немного позже попросить в отделении нагрузочку? Не откажут же. Пусть только дурацкая проверка закончится, а то ведь проверяющие обожают цепляться к разного рода совместительствам. Уж не получается ли так, что в одно и то же время человек занят на обеих работах сразу? Ах-ах-ах! Какой ужас! С другой стороны, сотрудники кафедры могут и должны принимать участие в работе клиники, можно и без совместительства… Но с ним все же лучше, молодому папаше лишние средства не помешают. Да и не бывают деньги лишними. Это расходы такими бывают.
Проверка закончилась через неделю. Никто не объявлял о ее окончании и не знакомил сотрудников кафедры с выводами. Просто в следующий понедельник проверяющие еще тусовались на кафедре, задавая вопросы и знакомясь с документами, а во вторник их уже не было. Нельзя сказать, чтобы кто-то по ним скучал, скорее, наоборот. «Была без радости любовь, разлука будет без печали», — сказал ассистент Сааков после окончания проверки. Он же шепнул Данилову по секрету, что шефу удалось «решить проблему на самом высшем уровне». Подробностями Данилов интересоваться не стал, но рассказал Саакову о том, как его пытались завербовать.
— Этот хорек и ко мне подкатывался, — хмыкнул Сааков. — Обещал скорое доцентство и пожизненную поддержку и опеку.
— А чего хотел?
— Компромата. А когда я ответил, что таким не располагаю, сказал: «Так можно же сделать, только с умом». Пришлось вежливо сказать, что он обратился не по адресу. На том разговор и закончился. Такое впечатление, что он ко всем пытался найти подход, во всяком случае, я видел его разговаривающим в коридоре то с Липановым, то с Пискуновой. Шустрый молодой человек…
Глава одиннадцатая
Легких наркозов не бывает, бывают короткие операции
Если забыл взять книгу для дорожного чтения из дома, это еще не означает, что придется скучать в метро. У входа на станцию «Кузьминки» Данилову попалась на глаза книга под названием «Драконий лекарь». По красной обложке ползли цепочки иероглифов, похожие на длинноногих букашек. В кармане как раз нашлись четыре пятирублевые монеты. Купив книгу, Данилов не стал убирать ее в сумку, спустя минуту придется доставать обратно. Не столько заинтриговало само название, сколько строгая обложка, намекающая на то, что под ней скрыто нечто познавательно-содержательное, а не очередная разухабистая пародия на «Всадников Перна». [45]
45
«Всадники Перна» — известная серия фэнтезийных романов американской писательницы Энн Маккефри.
«Дождь шел с вечера, но человек, с головы до ног укутанный в черные тряпки, не обращал на него никакого внимания — распластавшись на скользкой покатой крыше, он замер, чутко прислушиваясь к тому, что происходит в доме, нисколько не считаясь с неудобствами своего положения. Хозяин и два гостя долго просидели, обсуждая свои дела, он не стал запоминать детали, потому что в этот раз Хромой Тигр обещал заплатить только за шкатулку. Запомнилось одно — на рассвете они отправятся в путь, и тогда хозяин останется один, до прихода учеников. Конечно же наиболее благоприятно для дела то время, когда дом окажется пуст, но старый хозяин крайне редко покидает его, жаль. Не хочется встречать много восходов солнца под открытым небом в позе раздавленной жабы, проще избавиться от помехи, как только уйдут гости…»