Очень удивила директора на лесной деляне схема загрузки леса на автомобили. Местность заготовки леса гористая. Внизу, у подножья горы, лесники выстраивали эстакаду. На нее свозили лес. С эстакады делали с небольшим уклоном загрузочные площадки. Подходил лесовоз, открывали затвор эстакады, спускали по уклону бревно и оно легко, без разгона и удара плавно ложилось в «приемник» лесовоза. Ни техники никакой, ни кранов, ни людей. Один бункеровщик на затворе. Двадцать минут и лесовоз загружен.

Директор не поехал никуда, пока сам не увидел весь процесс загрузки. Но летом лес в тайге не возят, идет только заготовка. Участок держал на лесоделяне грузовик, для подвоза лесин к той же эстакаде. Подогнали машину, загрузили, чтобы показать директору, он восхитился. Только, после отъезда «делегации» рабочим вручную пришлось разгружать лес, а потом, зимой также вручную и загружать эти лесины на лесовоз. Но что делать! Начальство есть начальство. Все ему видеть надо.

После всех лесных делянок посетили «зимовье» на Ченче. Там было недалеко от якутских кочевий, побывали в гостях у кочующих поблизости якутов.

Две семьи с большими табунами оленей «кочевали» вблизи бурных северных речек Бульбухты и Ченчи. Очень помогали якуты строителям новой «Бульбухты». Георгий в первый же год, когда не было на участке холодильника, некуда было завозить мясо, договорился с якутскими семьями и они еженедельно продавали Георгию мясо оленей. Для всего участка. Якуты продавали только мясо, шкуры оставляли себе. И правильно, на кой те шкуры Георгию? Ему людей кормить надо было. Брали у якутов одну-две туши оленя, мясо сдавали в магазин, через который и распределяли «свеженину» работникам участка. Взамен якуты брали на участке соль, чай, сахар, крупу разную, муку. Зимой якуты привозили на участок рыбу, мясо добытых на охоте кабарги, изюбра. На Бульбухте все это скупалось с большой охотой и в любом количестве. В общем, установились между участком и «кочевниками» хорошие взаимоотношения, обоюдная заинтересованность.

Когда Георгий рассказал об этом Сидорову, он захотел посетить незнакомых ему друзей. Поехали к якутам. Георгий сразу предупредил директора, что если предложат хозяева что-то поесть, попить, отказываться нельзя, это для якута большая обида. Он сразу замкнется и разговаривать с тобой не будет. Уважь его, всех членов семьи, нет, не водкой, это все брехня про якутов, они ничего от тебя не возьмут, они сами угощают. Они возьмут подарки, только когда сами к тебе в гости приедут. А в своем доме никаких подарков они не берут. Ты уважь их вниманием, добрым словом, они тебе всегда друзьями будут. На века. Ну ладно, на десятилетия. В общем, пока жить будете рядом, они всегда придут к тебе на помощь.

– Понимаешь, Валентин Михайлович, якуты не умеют врать. И они не представляют, что кто-то, живой человек, да еще человек грамотный, может обмануть другого человека. Так что с ними хитрить нельзя. Если якут обиделся, он тебя никогда своим другом, да каким другом – даже знакомым не признает.

Яков, хозяин первого кочевья, встречал их далеко от палатки, на поляне. Окруженный оленями, собаками, в своей легкой меховой накидке он показался Сидорову сказочным героем якутских «эпосов».

Спешились, привязали коней. Михейкин быстро организовал коням корм и питье. Гости пошли к палатке. Кочующие якуты летом не строят чумы, олени передвигаются за кормом быстро, поэтому кочевники ставят на летней стоянке палатки. Удобно и быстро – собрал-разобрал.

Встреча прошла торжественно. Георгий всегда удивлялся этой возвышенности якутских общений с гостями. Сидоров, когда все сели за стол, а стол установили прямо на поляне, недалеко от палатки, когда на столе появилась жареная оленина, директор просто, по-застольному, спросил у Якова:

– Может, к этой оленине да по стопке водочки? А, Яков?

– Можно. Только и у нас есть, вашей не надо. Я стеснялся предложить. – И что-то быстро по-якутски сказал женщине, обслуживающей стол.

Появилась водка. Георгий кивнул Михейкину, тот передал женщине ящик водки.

– Это не от директора, знаю, не возьмете. Это от начальника участка. Потом сочтемся.

Та кивнула – все, мол, понимаю. Сколько просидят за столом, кто знает.

Прощались с объятиями.

– Спасибо, что приехал, директор. Будет трудно, скажи, все сделаю.

– Спасибо и тебе, Яков. Знаю, много уже помог нашим, на строящейся Бульбухте.

Ночевали в избушке на Ченче. Устроили хорошую охоту, набили непуганых рябчиков, наварили их к вечеру и нажарили, устроили богатый ужин. Когда ушли к реке, когда начались непринужденные разговоры, Георгий спросил директора:

– Валентин Михайлович, можно спросить? Вы только не обижайтесь, вопрос для вас необидный, а у нас на слуху, все только об этом и говорят, только об этом и спрашивают.

– Ну, говори. Что за вопрос?

– Почему вас назначили директором? А что же Зафесов? Обычно преемником уходящего директора становится главный инженер. Зафесов, по-моему, был неплохим главным, что же, ему не доверили?

– Господи, сколько подготовки, нет чтобы сразу спросить, что с Зафесовым! Не волнуйся, Георгий, никто твоего, «нашего» Зафесова не обходит. Документы на его назначение Главным инженером нашего Треста уже в министерстве. Всё сейчас решается в ЦК партии. Думаю, утвердят Зафесова. Скоро приедет он к тебе уже в звании главного инженера треста. Перед отъездом в Москву он так и сказал мне – передай, говорит, Красноперову, что первая моя поездка по предприятиям в новой должности будет поездка на Бульбухту. Так что готовься к встрече.

– Молодец Зафесов. Это как раз и есть то, что нашему тресту надо. А за ответ ваш спасибо, Валентин Михайлович. Знаете, как гирю тяжелую с души вы нам всем сняли. Знаете что? Завтра на собрании свое выступление начните с этого сообщения. Другое настроение у рабочих будет. Очень у нас Зафесова уважали. И всех сейчас вот этот самый вопрос и мучает.

На Бульбухту вернулись на второй день, к вечеру. И сразу в клуб – там уже собрались практически все жители поселка. Как же, директор приехал!