Принц Имярек, господин полный, хотя и пытался скрыть этот факт, редко оказывался в одиночестве. А когда такое все-таки случалось, позволял себе немного расслабиться. Учитывая, что в Саутгемптон поезд прибывал только через два часа, и в полной уверенности, что в купе никто не войдет, принц расстегнул все пуговицы узкой жилетки, откинул лысую голову на спинку кресла, положил ноги на другое и закрыл маленькие, с пронзительным взглядом глаза.

На мгновение у принца возникло ощущение, что в купе гуляет сквозняк. Однако ощущение это тут же исчезло, и он не счел необходимым проснуться. А потом принцу приснилось, что в купе кто-то есть — сидит напротив него. Такие сны обычно не радуют, и принц открыл глаза, чтобы прогнать его. Напротив сидел очень маленький человечек, вытирающий кровь с лица и рук грязным носовым платком. Умей принц удивляться, он бы, безусловно, удивился.

— Все хорошо, — заверила его Томми. — Я здесь не для того, чтобы причинить вред. Я не анархист.

Принц мышечным усилием втянул живот на четыре или пять дюймов, чтобы застегнуть все пуговицы жилетки.

— Как ты сюда попал? — спросил принц.

— Оказалось, сделать это сложнее, чем мне представлялось, — признала Томми, выискивая на платке сухой участок. Такового не нашлось. — Но это значения не имеет, — радостно добавила она, — потому что я здесь.

— Если ты не хочешь, чтобы я сдал тебя полиции в Саутгемптоне, тебе лучше отвечать на мои вопросы, — сухо отчеканил принц.

Томми не боялась принцев, но одно лишь упоминание полиции с детских лет наводило на нее ужас.

— Мне хотелось встретиться с вами.

— Это я уже понял.

— Другого способа вроде бы нет. Добраться до вас чертовски трудно. Вы так ловко от всех ускользаете.

— Расскажи мне, как тебе это удалось.

— На выезде из Ватерлоо есть маленький мостик для сигнальщиков. Поезд должен был пройти под ним. Забраться на такой мостик — сущий пустяк. Вечер выдался туманным, видите ли, и меня никто не заметил. Как я понимаю, вы принц Имярек, так?

— Я принц Имярек.

— Было бы ужасно, попади я в купе к другому человеку.

— Продолжай.

— Зная, в каком вагоне ваше купе, во всяком случае, догадываясь об этом, мне не составило труда спрыгнуть на нужный вагон. — Томми раскинула руки и ноги, показывая, как она это сделала. — Лампы, знаете ли, — продолжила она, все еще вытирая лицо. — Одна меня ударила. — А с крыши?

— Это совсем просто. Там железная лесенка. Потом тамбур, и уже вы. Мне повезло, что дверь оказалась не заперта. Иначе ничего бы у меня не вышло. У вас, наверное, есть носовой платок?

Принц достал носовой платок из рукава и протянул ей.

— Ты хочешь сказать мне, юноша…

— Не юноша, — прервала его Томми. — Я девушка!

Последнее слово она произнесла с грустью. Посчитав, что ее новые друзья заслуживают доверия, Томми сочла за правду их заявление, что она — девушка. Но еще долго мысль о потерянной принадлежности к мужскому полу наполняла ее голос горечью.

— Девушка!

Томми кивнула.

— Гм-м! Я слышал много хорошего об английских девушках. И начинаю думать, что это преувеличение. Встань.

Томми повиновалась. Такое с ней случалось далеко не всегда, но эти глаза под косматыми бровями говорили, что так будет проще всего.

— Ладно. Раз уж ты здесь, чего ты хочешь?

— Взять у вас интервью.

Томми достала лист с вопросами. Косматые брови сдвинулись.

— Кто втравил тебя в эту глупую историю? Кто? Отвечай немедленно!

— Никто.

— Не ври мне. Его имя?

Ужасные маленькие глазки полыхали огнем. Но и Томми располагала парой глаз. И под напором вспыхнувшего в них негодования великий человек дрогнул. Такие оппоненты ему еще не встречались.

— Я не вру.

— Тогда извини, — признал свое поражение принц.

И тут до принца, который, будучи великим человеком, само собой, обладал тонким чувством юмора, дошло, что такая вот беседа между ведущим политиком Европы и наглой девицей, выглядевшей лет на двенадцать, крайне нелепа. Поэтому принц поднялся со своего кресла и пересел в другое, стоявшее рядом с креслом Томми, а потом, пустив в ход свои дипломатические способности, в наличии которых никто и никогда не сомневался, по частицам вытащил из Томми всю историю.

— Я склонен согласиться с нашим другом, мистером Хоупом, — сказал великий человек после того, как ему стали известны все подробности. — Мне представляется, что журналистика — твое призвание.

— И вы позволите взять у вас интервью? — спросила Томми, продемонстрировав белоснежные зубы.

Великий человек, положив руку — как выяснилось, тяжелую — на плечо Томми, поднялся.

— Думаю, ты его заслужила.

— Какими вы представляете себе, — начала зачитывать Томми первый вопрос, — будущие политические и социальные отношения…