— Все, — прорычал Тридуба. — Пора! Встать, и никаких отговорок!

— Полковник, разве уже пора?

— Боюсь, что так.

Принц вздохнул и с содроганиями поднялся на ноги.

— Не представляю, как они справляются, Вест.

— По шажочку, ваше высочество.

— Ну конечно, — проворчал Ладислав, ковыляя между деревьями вслед за двумя заключенными. — По шажочку.

Вест размял лодыжки и нагнул голову, чтобы идти, но тут почувствовал, как на него упала чья-то тень. Черный Доу вышел на тропинку, загородив ее могучим плечом, приблизив жуткое лицо к Весту. Он кивнул вслед медленно удалявшемуся принцу и прорычал на северном наречии:

— Хочешь, я его убью?

— Если только тронешь кого-то из них! — выпалил Вест, не успев придумать продолжения. — Я…

— Ну?

— Я убью тебя.

А что еще оставалось говорить? Вест почувствовал себя мальчишкой, который выпаливает смехотворные угрозы на школьном дворе. На очень холодном и опасном дворе. Мальчишке, который в два раза больше.

Но Доу только улыбнулся.

— Для тощего ты очень храбрый. Что это мы об убийствах заговорили? Уверен, что хватит поджилок?

Вест попытался казаться большим, что было сложно сделать, стоя ниже по склону и согнувшись от изнеможения. Нельзя показывать страх, если хочешь справиться с опасной ситуацией, как бы ты ни боялся.

— Хочешь проверить? — Вест сам слышал, как слаб его голос.

— Могу.

— Дай знать, когда соберешься. Ни за что не пропущу.

— Не беспокойся, — прошептал Доу и, отвернувшись, сплюнул. — Ты узнаешь, когда проснешься с перерезанным горлом.

И Доу пошел вверх по глинистому склону не спеша — чтобы было ясно, что он не испугался. Вест хотел бы сказать то же про себя. Сердце бешено колотилось, пока он продирался между деревьями, догоняя остальных. Он не останавливаясь миновал Ладислава и поравнялся с Катиль, приноравливаясь к ее шагам.

— Вы в порядке? — спросил он.

— Бывало хуже. — Она оглядела Веста с ног до головы. — А вы?

Вест внезапно представил, на кого похож. Старый мешок с прорезями для рук натянут на грязный мундир, сверху пояс, тяжелый меч заткнут за него и колотит по ногам. Зудящая щетина покрыла челюсть, а лицо наверняка в пятнах — гневно-алых и трупно-серых. Вест сунул руки под мышки и грустно улыбнулся:

— Замерз.

— Оно и видно. Наверное, не стоило отдавать плащ.

Пришлось кивнуть в ответ. Заметив между ветвями сосен спину Доу, Вест прокашлялся.

— Никто из них не… приставал к вам?

— Приставал ко мне?

— Ну, то есть… — Вест замялся. — Женщина среди этих мужчин, они к такому не привыкли. Как этот Доу пялится на вас. Я не…

— Очень благородно с вашей стороны, полковник, но не стоит беспокоиться. Они всего лишь пялятся, а мне доставалось и хуже.

— Хуже него?

— В первом лагере, куда я попала, комендант положил на меня глаз. Наверное, что-то во мне оставалось от сытной вольной жизни. Он морил меня голодом, чтобы добиться своего. Пять дней без еды.

Вест поежился.

— Этого хватило, чтобы он сдался?

— Они не сдаются. Пять дней смогла продержаться я. Делаешь, что приходится.

— То есть…

— Что приходится. — Катиль пожала плечами. — Гордиться тут нечем, но и стыдиться я не буду. Гордостью и стыдом сыт не будешь. Единственное, о чем я жалею, — о пяти днях голодовки, о пяти днях, когда могла бы есть вдоволь. Делаешь, что приходится. И неважно, кто. Если голодаешь…

Катиль снова пожала плечами.

— А ваш отец?

— Пайк? — Катиль бросила взгляд на шагающего впереди заключенного с обгорелым лицом. — Он хороший, но он мне не родной. Понятия не имею, где моя настоящая семья. Наверное, разбросало по всей Инглии, если еще живы.

— Значит, он…

— Если выдавать себя за семью, люди ведут себя иначе. Мы помогли друг другу выбраться. Если бы не Пайк, я бы, наверное, все еще работала в кузнице в лагере.

— Зато теперь наслаждаетесь приятной прогулкой.

— Что ж. Довольствуйся тем, что есть. — Катиль опустила голову и прибавила шагу, скрывшись между деревьями.

Вест проводил ее взглядом. В ней есть жилка, как сказали бы северяне. Ладиславу не помешало бы поучиться ее молчаливой решительности. Вест оглянулся на принца, изящно ковыляющего через грязь с обидой на лице. Он вздохнул, выдохнув клуб пара. Похоже, Ладислава уже поздно учить чему-нибудь.

Скудный ужин — кусок засохшего хлеба и чашка холодного мяса. Тридуба не разрешил развести костер, как ни упрашивал Ладислав. Слишком опасно — их могут заметить. Так что они сидели и разговаривали в сгущающихся сумерках, недалеко от северян. Разговаривать хорошо, только если забыть про холод, боль и неуют. И если зубы не выбивают дробь.