— Что ж, прекрасно. Я зайду завтра. Может, вы будете более расположены к разговору.

Он наблюдал за тем, как она сортирует документы и раскладывает их по папкам, прежде чем убрать в портфель.

— Что делается в мэрии?

Она отложила бумаги:

— А вы как думаете? Избирательная комиссия сделала то, чего хотел Бремер. Уже вынесено окончательное решение.

— Окончательное? Вы точно знаете?

На ее лице залегли жесткие складки.

— Я занимаюсь уголовным правом, к политике отношения не имею. Насколько я понимаю, решение принято и осталось только получить одобрение городского совета. Заседание сегодня вечером. — Адвокат смотрела на него с сожалением. — И это конец вашей карьеры, Троэльс. Жаль. Я вносила пожертвования в вашу кампанию. О чем я только думала?

Он едва слушал ее.

— Во сколько состоится заседание совета?

Она сложила руки на столе:

— Я рада, что вы все-таки решили поговорить со мной. Не обсудить ли нам вашу защиту?

— Вы можете принести мне копию устава совета?

Недоуменная пауза.

— Зачем?

— Мне нужно кое-что уточнить про избирательную комиссию. Есть одна деталь…

— Троэльс! Вам грозит срок по обвинению в убийстве! Вы сошли с ума?

Мрачная улыбка длилась не больше секунды.

— Нет. Найдите Брикса. Скажите ему, что я готов отвечать на вопросы. Я скажу ему, что делал в те выходные.

Она потянулась к сумке, достала блокнот.

— Наконец-то. Слушаю вас внимательно.

Опять улыбка — на этот раз более явная, более уверенная.

— Прошу меня простить, но у нас нет времени.

Он придвинул ее блокнот к себе и стал что-то писать.

— Я прошу вас связаться с прокурором. Добейтесь, чтобы он встретился со мной как можно скорее. Нам нужно, чтобы полиция сняла с меня все обвинения до середины дня.

— Вы не сможете выйти отсюда по крайней мере до завтра.

Он закончил писать.

— Передайте это Мортену.

— Я не могу.

— В этой записке я лишь прошу его сказать правду. Разве не этого все хотят?

Она колебалась.

— Мне обязательно нужно выбраться отсюда до вечера. Пожалуйста, помогите мне. — Он протягивал ей записку. — И спасибо за пожертвование.

Филлип Брессау говорил по телефону, когда в его кабинете появились Майер и Лунд. Он прикрыл ладонью микрофон:

— Господина мэра нет на месте.

— Ничего, — сказал Майер. — На самом деле мы к вам.

— А до завтра ваше дело не может подождать?

— Мы отнимем всего пять минут. Когда вы освободитесь, конечно.

Они уселись за кофейный столик. Лунд, тихая и скромная, как секретарша, приготовилась записывать.

— Вы помните тот прием по случаю начала избирательной кампании, который состоялся в пятницу тридцать первого октября? — спросил Майер. — Вы были в числе тех, кто находился в кабинете Хартманна?

Для субботы Брессау был одет слишком тщательно: отглаженный костюм, голубая рубашка, галстук.

— Да, только недолго.

— Вы видели там Хартманна?

— Нет, я буквально на минуту зашел. Работа. А в чем дело?

— Обычные вопросы, — быстро сказала Лунд. — Когда вы встречались с Хартманном третьего августа…

— Что?

— Хартманн говорит, что вы встречались с ним в те выходные.

— Я не встречался с Хартманном.

Майер посмотрел на Лунд.

— Вы уверены? — спросила она.

— Абсолютно уверен. Он так сказал?

— Да.

— Наверное, ошибся. — Брессау сходил за ежедневником. — Я так и думал. Третьего августа я был в Латвии с официальным визитом вместе с мэром. Мы улетели в субботу утром. Хартманн не был в составе делегации.

— Понятно, — произнесла Лунд и что-то написала в блокноте.

— Это все? — Брессау опять поднялся.

— Не совсем, — остановил его Майер. — Могу я попросить ключи от вашей машины?

— Зачем?

— Хотим арендовать ее у вас, конечно.

— Ее здесь нет.

— Где же она?

— Зачем вам моя машина?

— Уж такие мы любопытные, — сказал Майер.

За дверью послышались шаги, и в кабинет быстрым шагом вошел Бремер.

— Что здесь происходит? — недовольно вопросил он.

Брессау пожал плечами:

— Похоже, теперь меня допрашивают.

Ян Майер рассмеялся:

— Боже, какие вы все чувствительные. У нас возникло несколько вопросов в связи с перемещениями Хартманна, только и всего. Право же…

— Поэтому вы расспрашивали охрану о машине Брессау?