Мне только мечтать о таком подарке.

– Её не дарили, я её случайно нашёл. Создал Тесквока, но я даже не знаю, кто это такой.

– Вот как, а я думал вы… ну, вроде как все друг друга в лицо знаете.

– Я думал, вы в Фанеке тоже. Приду, спрошу, а вы сразу и скажете, где искать Монарха.

Одобрив шутку, Роде с Дюкардом задорно рассмеялись. С их-то голосами это вышло… отталкивающе, скажем уж прямо. Когда они просто разговаривают, я не обращаю внимания, но смех сразу напоминает, что передо мной не оперные певцы.

Бородач сделал несколько ударов по невидимому противнику, после чего поднёс лезвие к носу Роде:

– И как? Молоток, по-твоему?

– Вовсе нет, это целая кувалда. Таким лезвием только сваи вколачивать.

– Понимаешь ты! – обиделся больше моего Дюкард и загнал Ниак в Мада. Заметно было, что ему ещё очень непривычны несоизмеримые оружие и ножны. Он вернул их мне, напоследок оглядев артефакты.

Роде принялся за второй нож: обоюдоострый, с листообразным клинком. Точильным камень задвигался с ювелирной точностью.

Сам бы натачивал оружие днями и ночами, вот только боюсь, что против Монарха это не станет решающим аргументом. И тут что-то в голове щёлкнуло, что сам собой сорвался давно беспокоивший меня вопрос:

– А почему вы пошли против этого Монарха?

– Что значит «почему»? – прохрипел Роде, не прерывая работу. – Виктория приказала, мы и пошли.

– Я в том смысле, что мы сейчас шкурой рискуем. Мне это нужно, вот я и рискнул, а вам-то дела нет до этого Монарха…

Оба они призадумались, но краем сознания я почувствовал, что рассуждения их вертятся вовсе не вокруг возможности отступить. Почему-то мне сейчас более чем очевидно, что они просто подбирают слова.

Так и оказалось:

– Понимаешь, Август, – взял слово Дюкард, вмиг оказавшись мудрым и размеренным, – у нас тут что-то близкое к семье. Раз Виктория решила, что нам надо прижучить Монарха, то мы и сомневаться не будем.

– Но мне всё равно непонятно, чего так покорно идти на смерть.

– А если все пойдут, а кто-то один откажется? С кем он останется? Тут так просто не объяснишь, Август. Опять же, мы навидались смертей столько, что не боимся её… то есть, не боимся, если она будет общей. Лучше всем шагнуть в могилу, чем выжить в одиночку. Вот остаться одному – это поистине жутко. А кому мы нужны, кроме друг друга и жандармов, верно, Роде?

– Меня ещё ищут приметники[24] Матёрого.

– В общем, обнимать нас нигде не станут. Но это во-первых… Во-вторых, ослушаться Бестию смерти подобно. Понимаешь, твоя дочь по-особому трусливая…

– Виктория? – даже отстранился я, не поверив. – Мне показалось наоборот, что ей вообще про страх никто не рассказывал.

– Это только так кажется, но я с ней давно работаю и знаю, что боится она много чего. Но делает это по-особому, как я уже говорил. Ведь можно, скажем, бояться мышей и визжать при их виде, а можно увидеть мышь, не показывать, что испугался, и быстро мышь прихлопнуть. Нет мыши – бояться некого. Так и с нами. Да, она очень боится всех, кто состоит в её банде. Так что она предпочитает любыми способами извести предателя, чем всю жизнь ходить и ждать, как он вгонит нож в спину. Вот тебе и всё.

– То есть, это она вас боится? Но и вы её из-за этого.

– Скажу тебе так: не все в курсе этой её особенности, – погладил бороду Дюкард. – Насколько я понял, она и за Монарха так взялась, потому что очень сильно его боится. До того, как ты поведал о нём, ей некого было бояться: конкурирующие банды мы прижали, с жандармами мы давно играем, как с детьми. Этот Монарх просто свёл её с ума.

Покачнувшись, Дюкард упёрся руками в подлокотники и с трудом поднялся. Отряхнув и без того не грязные колени, он пробасил:

– Ладно, пора пойти проведать профессора. Ты мне поможешь, Роде?

– Не люблю я, как ты людей почём зря калечишь.

– Пойдём, ленивая морда. Можешь отвернуться, если такой нежный, но помощь твоя понадобится. Ты как, Август?

– Нет, я бы не хотел в этом участвовать.

– Ладно, отдыхай тогда, – легко принял мой отказ Дюкард.

Роде попрятал свои ножи, а затем задумался на секунду и вручил мне точильный брусок со словами:

– Займись саблей, очень советую.

Я застал Адама и Дени за очередным экспериментом: они зафиксировали штуковину в тисках и изо всех сил дёргают рычаг, заставляя прибор звенеть и гудеть. После этого они внимательно смотрят, что стало с очередной ерундой, которую они запихнули в устройство.

Поправляя монокль, в самое нутро цилиндра вглядывается Дени, выдавая в итоге:

– Нет, совсем никаких результатов.

– Уверен? Давай побольше насыплем.

– Я не вижу в этом никакого смысла, – загудел усатый изобретатель. Очевидно, он в дуэте пользуется большим авторитетом вследствие возраста и опыта.

Тут они заметили, что я скромно переминаюсь в сторонке, медленно подбираясь к их верстакам. Адам тотчас снял очки и расправил широченную улыбку:

– О, Август, иди сюда. Мы тут как раз пытаемся разобраться с этим устройством. Мы назвали его Буревестником!