– Вечер уже, – наплевал на вежливость Паттер, – но и Вам здраствуйте.

– Мы рады приветствовать вас в нашем музее.

Который оказался предсказуемо пуст. Соседнюю залу не разглядеть, но готов спорить, что там столь же безлюдно.

– Да, спасибо, нам два билета, – полез я за кошельком, который за время сильно похудел.

– С вас два фагра.

– Грабёж какой-то, – буркнул Паттер, неохотно выкладывая свою половину.

– Не желаете воспользоваться услугами гида?

– Нет, спасибо, – ответил я за двоих и забрал цветастые билеты, отпечатанные явно не на последней типографии. – Скажите, а чья была идея этого музея?

– Что, простите?

– Кому принадлежит идея данного музея? Вы не в курсе?

В этот момент из соседнего зала вышла целая группа из пяти человек. Суровые ребята приставным шагом протащились вдоль стеллажей с экспонатами, бегло изучая их. Затем они прошагали к двери и покинули здание. Девушка словоохотливо наболтала им вслед, чтоб приходили ещё, а затем вернулась к моему вопросу:

– Директор музея, Хестер Гроул, альбионец, решил, что не только в его стране так много любителей рыбалки, но и в Каледонии. Специально для них он и открыл соответствующий музей.

– Спасибо, – ответил я улыбкой на умопомрачительную ложь.

Я потянул за собой Паттера – нам бы уединиться где подальше от этой девахи. Ага, как раз в помещении не осталось больше никого. Разве что под помещением, но эту догадку первым высказал бандит-карманник, когда мы забрались в угол с расписными поплавками:

– У них тут среди посетителей одни землекопы? – прошептал он краем рта. – Или они только червей накопали и сразу сюда?

– Тоже заметил?

– У них на коленях да сапогах толстенный слой земли, как тут не заметить?

– Они что-то копают. Скорее всего, подкоп. Что здесь вокруг есть такого?

– Не знаю, – закатил глаза, вспоминая, Паттер, – надо будет походить вокруг и посмотреть.

– Хестер Гроул – не настоящее имя директора, – склонился я к самому уху товарища.

– А какая разница?

– Просто так звали психопата на Альбионе. Когда в столице устраивали заговор, он у них был ходячим талисманом. Я лично его убил.

– Кровожаден ты, брат, – сыронизировал блондин, который вовсю старается изображать дикий интерес к экспонатам.

Я же не так собран, поэтому и веду себя подозрительно. Так я обернулся через плечо и добрых десять секунд пялился, как бы не наведалась деваха из соседнего зала.

– Так для чего им этот цирк с музеем? – дёрнул меня за рукав Паттер, приглашая к новому стеллажу с блёснами.

– Похоже, они роют по сменам. Чтобы постоянно снующие туда-обратно люди не привлекали внимания…

– Есть же чёрный…

– В этом доме нет.

Паттер в три взмаха головой оглядел помещение, убедившись, что здесь, в самом деле, всего одна дверь, но и та подвальная. Там-то и творятся злые дела, злые и неведомые.

Так и подмывает с криками и пальбой броситься вниз. Но такой способ вывести музееведов на чистую воду чреват… смертью, например. Так что пора остановиться на том, что нам здесь нечего больше делать.

– Ладно, полюбовались и хватит, – пошёл я к выходу.

– Погоди, мне здесь понравилось.

Я чуть было не споткнулся, удивлённый и разгневанный одновременно. Стоило мне повернуться к застывшему у стеллажей Паттеру, как тот криво засмеялся. Заливаясь своим неприятным хохотом, он двинул-таки за мной.

– Это я шучу, Август, не беспокойся.

– Болван, – безэмоционально произнёс я, вызвав у товарища новую порцию хохота.

Девушка, не ведая, кому она это говорит, пригласила нас посетить музей снова. На улице мы встретили Роде, нашедшего себе скамеечку и работающего челюстями. Когда мы спустились с лестницы, он и нам предложил жевательного табака, но мы отказались.

Закинув ногу на ногу, Роде лениво выдал:

– Да там, я погляжу, аншлаг.

– Видел этих пятерых копателей?

– Ага, видел, и что они копатели видел. На кой им посольство, как думаете?

– Какое посольство? – хором грянули наши голоса.

– Вон, через дорогу, посольство Валарии, – спокойно, как будто речь о всё той же ленивой рыбалке, ответил щербатый. – Воровать там нечего. Думаю, будут взрывать. Как считаете, какой им смысл?

Как же я раньше не замечал гордо выпятившее грудь здание посольства. Аккуратно обрамлённое елями, как пушистой бородой, опрятное, холёное и педантичное, как всё валарийское. Из его огромных окон можно разглядеть всё, что творится в музее, тоже готовом похвастать размерами окон. Идея рыболовецкой выставки кажется теперь более понятной, чего не скажет о целях копателей.