Шрифт:
– Что там твори…
– Ложись! Быстро!
С этими словами Виктория ловко, прыгает на землю и влетает в салон. Не успевает она закрыть дверь, как начинают громыхать пули! Экипаж со скрипом разлетается на щепки, раздаётся ржание – расстрелянные лошади замертво падают. Вокруг разверзся свинцовый вихрь!
Мы кучей валимся на пол, пытаясь хоть как-то укрыться от выстрелов. Незакрытая дверца покачивается, ловит с десяток пуль и отваливается. Роде так и не залетает укрываться в экипаж – не успел.
С обеих сторон моста доносятся людские крики, конское ржание и, конечно же, пальба. В нас словно садят из пулемёта: пули ложатся плотно и часто.
Наконец, спустя бесконечность над мостом затихают выстрелы. Я поднимаю глаза – крышу чудом не срезало плотным огнём. Нас засыпало щепками и ошмётками обивки.
– Все целы? – выкрикиваю я, оглушённый от грохота стволов.
– Я в порядке, – бросает Виктория и подползает к раскуроченной двери.
– Мы целы, – отвечает за двоих Истериан.
Моя дочь опасно высовывается из салона и спешно разведывает, что творится вокруг. В неё не пытаются стрелять, но она торопиться вернуться в относительно безопасное место.
– Окружили нас, – сминая нервно отвердевшей рукой волосы, говорит она, – по два экипажа с каждой стороны моста. Заблокировали дорогу.
– Что говорит твоя дочь? – заряжает полукровка свой громадный револьвер инертными патронами.
– Они заблокировали мост.
– Понятно, – он раскручивает барабан, – сейчас я с ними переговорю.
С этими словами полукровка на пару секунд впадает в транс Блуждающего Взора, а затем высовывает руку из салона и начинает вести огонь по позициям неприятеля. Его пушка грохочет сильнее, чем все стволы нападающий. Пули шумно крошат баррикадирующие мост экипажи.
Заканчиваются патроны. Наступившая тишина взрываются стонами раненых, их заглушает бешено верещащая лошадь, отдающая душу дьяволу. Её ржание долго пытаются перекричать чьи-то ругательства, после чего бедное животное добивают.
А затем возвращаются к нам. Стократ более яростная пальба обрушивается на наше укрытие. Мы растекаемся по дну салона. Пули кромсают карету, как пираньи коровью тушу. В какой-то момент перестреливают ось, и экипаж заваливается направо.
И вот выстрелы снова стихают. Медленно, нехотя стрелки оставляют спусковые крючки в покое. Над их позициями носится демоном громогласный крик. Я приподнимаю голову (шляпа свалилась и улетела куда-то), звенящие приказы долетают и до моего уха.
– Отставить стрельбу! Револьверы зачехлить!
Я узнал голос, вырывающийся рёвом из кудрявой головы. Сам Рамон взялся за наше убиение.
– За баррикады! – продолжают громыхать приказы главы охраны Монарха. – В шеренгу! Шпаги из ножен!
Виктория, с недовольным ворчанием выбираясь из-под упавшего сверху Истера, подползла к выходу. Я присоединился, вместе мы посмотрели, как с разных сторон подступают неприятели. Плохо дело: обнажив клинки, с каждой стороны моста осторожно двигаются люди в чёрной форме. В сумме их около двух десятков.
– Истер, дай срочно сумку с Дикобразом! – крикнул я полукровке.
– Где-то была…
– Быстрее, Истер! Под тобой!
– Вот, держи. Сколько их там?
– Человек двадцать, – ответил я, отрывая к чертям рукав, мешающий одеть Дикобраза, – все идут со шпагами, резать нас, как свиней.
– Кто тут ещё свиньи? Салли, револьвер у тебя есть? Отлично, не высовывайся, если что, сразу же стреляй.
– Они уже близко, – протяжно предупредила Виктория.
– Пусть подходят, – бросил я, проверяя исправность всех механизмов Дикобраза.
Противники наступают, переходя на лёгкий бег. Скоро у нас под боком окажется ватага воинственно настроенных ублюдков. Никаких планов, никаких идей – мы просто выйдем и будем убивать их, пока одна из сторон не вымрет.
– Готовы? – спросил я, сам не расслышав, на каком языке. – Пошли!
Я выскочил первым. Успел свыкнуться с протезом, так что трость мне уже не так нужна. Сильно вперёд вырвался один из гадов, которому я бесхитростным ударом разбил голову. Тело повалилось мне под ноги, вокруг тотчас возникла стена из клинков.