Блэкинг бросил на него косой взгляд и молча кивнул.

— Прекрасно! Значит, вы сможете им объяснить, что мне нужно узнать. Не хотелось бы подвергать Эшиву риску столкновения с вуджорами.

Хасан только головой покачал. Эшива никуда не пойдет, ни через дверь, открытую духами, ни через телепортер Шермана, если тот сможет сделать такой. Эшива вернется в свой табор, и будет сидеть там и ждать возвращения Занозы, как и положено женщине!

Тот факт, что этой женщине можно объяснить, что ей положено делать, а что нет, был одним из немногих, оправдывающих ее существование. Если бы ей всегдаможно было это объяснить, может, она по-прежнему обитала бы в Алаатире.

По здравом размышлении, Хасан решил все же, что уезжать из Юнгбладтира Эшиве не обязательно. Здесь она могла пригодиться и доктору Шерману, и магистру Мадхаву. А ему самому нужно было лететь обратно в Алаатир, и не было никакого желания провести рядом с Эшивой еще четыре часа. К сожалению, он не мог в самолете запихнуть ее в гроб и так оставить. Заноза предусмотрительно не снабдил гробы наружными замками. Знал, засранец мелкий, кого там Хасан первым запрет.

Нет, не Эшиву.

В конце концов, их знакомство началось с того, что Хасан на месяц закрыл его в сейфе.

Хорошие были времена. Месяц хороший. Ну, и память у Занозы, конечно — дай Аллах всем такую.

Так что Эшива осталась в Юнгбладтире, с настораживающим энтузиазмом взяв на себя задачу познакомить Мадхава с Шерманом и Блэкингом. Блэкинг, без энтузиазма, но с благодарностью принял приглашение Шермана погостить. В стеклянном доме сумасшедшего ученого ему понравилось больше, чем в каменной резиденции южанина-вампира. А Хасан следующей же ночью отправился в Алаатир, и был в Февральской Луне задолго до рассвета.

Франсуа встретил его в холле. Ни о чем не спрашивал, но о том, что дворецкий с ума сходит от тревоги за хозяина, Хасан знал и так. Что ж, в кои-то веки у него были хорошие новости. Франсуа, правда, не увидел ничего хорошего в необходимости переходить границу тварного мира, и ему совсем не понравились вуджоры, хоть он ничего о них и не знал. В мире Занозы, а значит, и в мире его Слуги, сверхъестественному места не было, поэтому, так же, как Эшиве, Франсуа просто не понравилось название.

Сначала.

А потом, когда Хасан приказал усилить охрану и отправился в арсенал, Франсуа поплелся следом. Без приглашения. Он следил за порядком в Февральской Луне, он несколько лет был тут дворецким, он делал все, чтоб дом был удобным и безопасным, и, пожалуй, ему можно было простить редкие нарушения субординации.

Заноза прощал.

Хасан решил не обращать на Слугу внимания.

Франсуа знал о Паломе, Франсуа знал, что за Занозой нужно идти на ту сторону реальности, и Франсуа был достаточно умен, чтобы сложить одно с другим и не удивляться тому, что длинный, исписанный таинственными знаками футляр был извлечен из сейфа, куда тринадцать лет назад его убрали навсегда.

Усиление охраны — просто формальность. Все, кому Палома был нужен настолько, чтобы рисковать из-за него жизнью или бессмертием, рискнули и потеряли и то, и другое еще тогда, в девяносто пятом. Остались те, кто знал о существовании меча, но не знал, кто им владеет. И те, кто знал — и понимал, что пытаться заполучить Палому бессмысленно. Однако нельзя было исключать возможность того, что прямо сейчас какой-нибудь… как их Заноза называл?.. «юный энтузиаст» сидит перед пентаграммой и расспрашивает демонов на предмет того, не видать ли где на свете один из двух утраченных клинков Зоралэса Брухи. Или сидит перед мониторами очередного шайтанского устройства, которое само умеет допрашивать демонов. И когда Палома освободится от футляра и ножен, демоны увидят его.

У Занозы хватало воображения представить таких энтузиастов, но он не мог вообразить, что кто-нибудь из них рискнет штурмовать Февральскую Луну. У Хасана, наоборот, недоставало фантазии, чтобы вообразить такое совпадение, как вопрос демону именно в тот момент, когда Палома извлечен из ножен, но штурм виллы он представлял не раз. Поэтому Хасан обеспечивал безопасность Февральской Луны от живой, неживой и условно живой силы противника, а на Занозе лежала безопасность информационная.

— Господин, — подал голос Франсуа, — вуджоры — это демоны, а не духи? Вы собираетесь драться с демонами?

Для того, кто ничего или почти ничего не знал о сверхъестественном, он уделял слишком много внимания таким тонкостям, как разница между демонами и духами.

— Это духи, — сказал Хасан, — духи, неуязвимые для дайнов и заклинаний. Еще вопросы?

Обычно этот тон у любого отбивал охоту спрашивать. О чем угодно. Хотя бы даже, который час. Но Франсуа, хоть и поежился, как доктор Шерман, когда услышал песнопения Блэкинга, проявил такую же, как Шерман, твердость духа.

— Могу я пойти с вами? — спросил он. — Вам понадобится медик. Вы ведь берете с собой Блэкинга? Он живой, ему нужен врач. И еще, господин, помощь четырехсотлетнего Слуги в любой момент может понадобиться… кому угодно. Я не говорю о вас, особенно, если вы вооружены Паломой, но я уверен, что пригожусь и госпоже Эшиве, и моему хозяину, когда мы найдем его.