Тогда я опустилась обратно на землюиз мила грез, шлепнувшись с глухим стуком.

Последнее, что мне нужно,это быть в числе обносков Нэша Хадсона. Но прежде чем я успела понять, как сказать это не обидев его илине показавшись ханжой, его глаза вспыхнули с интересом и он наклонился, поцеловав кончик моего носа.

Я ахнула, и он засмеялся.

— Я шучу, Кейли. Я просто не ожидают, что тыбудешь думать об этом так долго.— Он улыбнулся, затем сделал шаг назад и снова взял меня за руку, а я смотрела на него с удивлением, мои щеки пылали.

— Задавай свой вопрос, прежде чем я изменю свое мнение.

Его улыбка исчезла, по ддразнивания закончились. Что еще он могзахотеть у знать? Ч то подают на обед в психической больнице?

— Что случилось с твоей мамой?

Ох .

— Ты не обязана ра ссказывать.— Он остановился и повернулся ко мне лицом, когда принял мое облегчение за дискомфорт.— Мне было просто любопытно. О том, какой онабыла .

Я отбросила запутанные нити коричневых волос с лица.

— Я не возражаю. — Я хотела бы, чтобы моя мама была еще жива, конечно, и мне очень жаль, что я живу не сосвоей собственной семьей, а с Софи. Но моя мама умерла так давно, что я едва помню о ней, и я привыкла к этому вопросу.— Она умерла в автомобильной аварии, когда мне было три года.

— Т ы когда-нибудь увидишь своего отца?

Я пожала плечами ип нула гальку с причала.

— Он приезжает несколько раз в год. — Э то были просто Рождество и мой День рождения. А теперь я не видела его больше года. Не то чтобы меня это заботило. У него с воя жизнь— предположительно— а у меня своя.

Судя по вспышке симпатии в глазах Нэша, он слышал даже те части, которые я не сказала вслух. Потомпроизош ла тонкая перемена в его выражении лица, которую я не могла объяснить.

— Я все еще думаю, что ты должнарас сказать своему отцу о прошлой ночи.

Я нахмурилась и отправилась обратно внизк причалу со скрещенными на груди руками, приятно, когда ветер дует в лицо на этот раз, убирая волосы с лица.

Нэш поспешил за мной.

— Кейли ...

— Ты знаешь какая худшая часть всего этого? — потребовала я, когда онпоравнялся со мной и замедлился свой шаг.

— Какая? — Он удивился моей готовности говорить об этом. Но я не говорила о моемотце.

Мои глаза закрылись, и, когда ветер стих, солнце стало греть мое лицо, создавая разительный контраст с холодомкоторый был у меня внутри.

— Я чувствую, что должна была сделать что-то, чтобы остановить ее. Я имею в виду, я знала, что она скоро умрет, и я ничего не делала. Я даже не сказала ей. Я просто,пряча свой хвост, побежала домой. Я позволила ей умереть, Нэш .

— Нет. — Е го голос был тверд. Мои глаза распахнулись, когда он повернул меня к себе лицом, деревянные рейки скрипели под нами. — Ты не сделала ничего плохого, Кейли. Знать, что произойдет, не означает, что тыс можешь остановить это.

— Может быть, я могла бы. Я даже не попыталась! — Я была настолько погружена тем, что ее смерть означала для меня, что едва остановился подумать о том, что я должна была сделать для нее.

Его взгляд сверлил меня, выражение его лица ожесточилось.

— Это не так просто. Смерть не бывает случайной. Если пришло ее время уйти, нет ничего, что мы могли бы сделать, чтобы остановить это.

Как он мог быть так уверен?

— Я должна была, по крайней мере, сказать ей...

— Нет! — Его резкий тонудивил нас обоих, и когда он протянул руку, чтобы взять меня за руку, я сделал шаг назад. Нэшнизко о пустил голову и держал руку так, чтобы показать, что не тронет меня, потом сунул ее в карман. — Она бы не поверила тебе. И, во всяком случае, опасно связываться с вещами,которых т ы не понимаешь, ат ы не понимаешь всего этого. Клянись, что если это случится еще раз, и меня небуд ет рядом, ты не будешь ничего делать. Или говорить что-нибудь. Просто развернись и уйти. Хорошо?

— Хорошо, — согласилась я. Он начинал пугать меня, егосерьезные глаза и его красивые губы, сжатые в плотную и тонкую линию.

— Поклянись, — настаивал Нэш, радужка его глаз яростно мигала и вихрилась в ярком солнечном свете.— Ты должнапо клясться.

— К лянусь. — И я имел это в виду, потому что в тот момент, в солнечном светепри помощи сурового света и теней, Нэш выглядели спуганным иу страшающим.

Но еще хуже то, что онвыглядел так, словно точно знает, о чем говорит.

Когда Нэшот вез меня домой, оставалось еще два часа, прежде чем я должна буду быть на работе, и когда я вошла в дверь, запах фрезии ударил мне в нос, моментально вызвав головную боль. Софи была дома.

Моя двоюродная сестрав стала с дивана, с которого она, очевидно, заглядывала через занавески, и положила свои тонкие, ухоженные руки на бедра над вырезомузких джинсов.

— Кто это был?— спросила она, хотя ее прищуренные глазавыдавали , что она уже подозревает кого-то.