— Моя мама умерла, когда я была маленькой, а мой папа не мог один справиться с моим воспитанием. Он переехал в Ирландию,а я до сих пор живу с тетей и дядей.

Нэш моргнул и кивнул,чтобы я продолжала . В его поведении не было неловкости илипринудительного Я-не -знаю-что -сказать, которые я о бычно получала, когда люди узнавали, что я была полу-сиротой, о ткоторой полностью отказались.Мне он нравился за это, даже если мне не нравились его вопросы.

— Так твои тетя с дядей знают ?

Да. Они думают, что я одно яйцоиз десятка,отступившее он норм. Но правда была слишком горькой, чтобы говоритьее вслух.

Повернувшись я увидела что он внимательно наблюдает за мной, и мои подозрения вспыхнули снова, оставляя горький осадок глубоко в моем кишечнике. Почему его волнует, чтоизвестно моей семье о моих не -таких-личных страданиях?Разве что он собирался потом вместе со своими друзьями посмеяться над тем, какая я уродка.

Но его интерес не казалсязлонамеренны м. Особенно учитывая то, что он сделал для меняв «Т абу». Так, может быть, его любопытство не было притворным, и он пытался разузнать что-то другое, что собирался рассказать своим друзьям. Если слухи правдивы, то редкая девушка отказывала ему.

Если он не заполучилч его-то, мог ли он рассказать всей школе мои самые тяжелые, самыемучительны е секреты?

Нет. Мой желудок скрутило отразмышлений, и я ударилапо тормозам слишком сильно, когда мы приблизились к стоп-сигналу.

Моя ногавсе еще была напедали тормоза, я взглянула через зеркало заднего вида на пустую улицу позади меня, переместила взгляд на парк и повернулась лицом к Нэшу, готовя свои нервы кбудущему вопросу.

— Чего ты хочешь от меня? — Я выплюнула его, прежде чем я смогу изменить свое решение.

Глаза Нэша расширились от удивления, и онтяжело откинулся на спинку пассажирского сидения, как будто я толкнула его.

— Я просто... Ничего.

— Ты ничего не хочешь? — Я хотела увидеть глубокие зелено-коричневые радужки его глаз, но луч от ближайшего уличного фонаря не достигал моей машины, так что только тусклый свет из моей панели освещал его, а этого не хватало, чтобы достаточноосветить лицо для того, чтобы я могла действительнопро честь его выражение.— Я могу пересчитать на одной руке сколько раз мы на самом деле общались до сегодняшнего вечера. — Я держала рукуподнятой для убедительности. — Затем т ы пришел из ниоткуда, превратившись для девицы с проблемами в рыцаря на белом коне, и я должна думать, что тыне хочешь ничего взамен? Не хочешьн ичто рассказать своим друзьям о в понедельник?

Онпо пыталсярас смеяться, новырвавшийся звук былнеестественны м, и он неудобно заерзална своем кресле.

— Я бы не стал...

— Сберечь это. Ходят слухи,что т ы завоевал больше территории, чем сам Чингисхан.

Темная бровь взметнулась в тени, бросая вызов.

— Ты веришь всему, что слышишь?

Мои брови взлетели,подражая ему.

— Ты отрицаешь это?

Вместо ответа он искренне засмеялся, опираясь локтем на ручку двери.

— Ты так думаешьобо всех парнях, которые поют тебе в темных переулках?

Следующая реплика умерла на моих губах, так как я была удивлена этим воспоминанием. Он пел мне, и как-то успокоил нахлынувший приступ паники. Он спас меня от публичного унижения. Но для этого должны были быть причины, я не была великим трофеем.

— Я не доверяю тебе, — сказала я, наконец, мои руки вяло и бездейственно лежали у меня на коленях.

— Сейчас и я тебе не доверяю. — Он улыбнулся в темноте, сверкая зубами и бледной тенью ямочек, и развел руки вмаленьком салоне автомобиля. — Ты меня выкидываешь, или я все же получууслугу от-двери- до-двери?

Это единственная услуга которую ты получишь. Я сдвинулась с обочины ивновь вернулась на дорогу, потом свернула прямо в его переулок, который, несомненно, был в больше чем паре минут ходьбу от моего дома. Он и правда п ошел бы пешком, если бы я позволила ему отвезти меня домой?

Повез бы он меня прямо домой ?

— Здесь поверни на лево, на следующем повороте на п раво. Вот этот дом на углу.

Его советы привели меня к небольшому каркасному дому в старой части города. Я повернула на пыльную дорожку, рядом с Седаном. Боковая дверьавтомобиля была открыта, проливая квадратный свет на сухую траву слева от тротуара.

— Ты оставил дверь твоего автомобиля открытой, — сказала я, въезжая во двор, радуясь что могу сосредоточиться на чем-то другом кроме Нэша, хотя он был тем к кому хотел устремиться мой взгляд.

Нэш вздохнул.

— Это моя мама. Она уже сменила три аккумулятора в течение шести месяцев.

Я подавила улыбку, когда свет в ее автомобиле замерцал.

— Сдается уже четыре.

Онза стонал, но когда я взглянула на него, я застала его наблюдающим за мной, а не за автомобилем.